Остановившись, Айлред провёл рукой по одной из железных полос, словно проверяя, всё ли на месте. Его пальцы, тонкие, но сильные, замерли на мгновение, прежде чем он посмотрел на дверь. Факелы продолжали тихо потрескивать, их пламя покачивалось, будто реагируя на его присутствие. В этот момент казалось, что само пространство вокруг него подчиняется его воле, сгущаясь и замирая, как безмолвный страж. Айлред вдохнул, чувствуя сырость и пыль, но для него этот запах был как напоминание о доме, где царят тайны и знания, недоступные чужим.

Он чуть приподнял подбородок, устремив взгляд на замок двери. Зеленые глаза, мерцающие в полумраке, казались двумя угольками, которые готовы вспыхнуть в любую секунду. В этом взгляде читались не только сила и уверенность, но и тень чего-то, что невозможно было объяснить словами. Он оказался там, где и планировал, и сделав несколько уверенных шагов к массивной двери, постучал тремя чёткими ударами. Звук разнёсся по коридору глухим эхом, словно каменные стены прислушивались к его присутствию. На мгновение наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов. Затем, с протяжным металлическим скрежетом, дверь начала медленно открываться. Тяжёлый засов, казалось, сопротивлялся, словно древний механизм не был готов так легко подчиниться. Раздался глухой стук, и дверь приоткрылась, пропуская тонкую полосу света, вырывающуюся из темноты комнаты.

На пороге появилась Ливиана. Её фигура, окутанная лёгкой мантией, выделялась на фоне тусклого освещения. Черты её лица, как всегда, сохраняли ту загадочную утончённость, которая притягивала к ней взгляды, даже если те не могли видеть её глаза. Повязка, скрывающая их, была плотно завязана, подчёркивая её острые скулы и мягкие пряди каштановых волос, выбивающихся у висков.

– Вы не спешили возвращаться, – сказала она с едва заметной насмешкой, отступая в сторону, чтобы пропустить Айлреда внутрь.

Её голос был мелодичным, но за его мягкостью скрывалась привычная острота. Казалось, Ливиана не только видела его, несмотря на повязку, но и читала каждое его движение, каждую эмоцию.

– Кто-нибудь приходил? – коротко спросил Айлред, заходя внутрь и бросив быстрый взгляд на обстановку.

Ливиана, как всегда, ответила с долей язвительной иронии, которая была её отличительной чертой:

– Только ваша совесть, учитель. Она стучалась в двери, но я решила её не впускать. Предположила, что она не обрадует вас своим визитом.

Айлред чуть приподнял бровь, и на его губах мелькнула тень улыбки, но он не стал отвечать. Проходя в центр комнаты, он замер, заметив на столе конверт с запечатанной сургучной печатью.

– Этот тоже моя совесть оставила? – поинтересовался он, указывая взглядом на письмо.

Ливиана, начиная зажигать свечи и факелы, чтобы наполнить комнату светом, ответила с лёгкой усмешкой:

– Нет, это был один из придворных слуг. Он пришёл вскоре после того, как я заверила его, что вы скоро вернётесь.

Комната начала оживать под мягким светом. Пламя свечей и факелов, отбрасывая тени на древние стены, придавало месту атмосферу таинственности. Полки, уставленные старинными книгами и манускриптами, на которых время оставило свои отпечатки, казались стражами знания, охраняющими свои тайны. Айлред, подойдя к столу, взял конверт. Его взгляд сразу задержался на печати – личной печати короля Годрика.

Его лицо осталось бесстрастным, но в глазах мелькнула тень напряжения. Он аккуратно потянулся к ножу, лежавшему на одной из полок, и вскрыл конверт. Внутри была записка, на которой было всего несколько слов: "Ты мне нужен сейчас."