– У вас что-то случилось? Здесь довольно безлюдно.

– Люди боятся незнакомцев. Деревня почти у самой дороги. Сюда часто приходят проходимцы, что готовы вырезать целую семью за двадцать медяков, – грустно ответила Соха.

– Ясно, – Азрет плотно сжал губы. – А вы, стало быть, не боитесь?

– Я довольно стара, – улыбнулась женщина. – Поэтому уже научилась распознавать людей. Ну так что, останетесь?

Азрет подумал еще пару секунд, потом кивнул под требовательное урчание собственного желудка.

В доме путника встретил сам староста. Хромой старик, что кое-как передвигался, опираясь на палочку. В его глазах было такое же странное и необъяснимое чувство вины и отчаяния.

Хозяйка наложила гостю тарелку супа, поставила нарезанный хлеб, вяленое мясо и кружку с киселем. Азрет поблагодарил и с аппетитом накинулся на еду. Давненько он не ел нормальной домашней еды, горячей, вкусной, приготовленной заботливыми женскими руками. Такая еда всегда казалась вкуснее, чем любая другая.

Закончив, Азрет поднялся из-за стола, поблагодарил за ужин… Перед глазами вдруг все поплыло. Азрет удивленно пошатнулся, схватившись за край стола. Взгляд встретился с глазами женщины.

– Прости нас, если сможешь… Мы просто защищаем свою деревню и ее жителей. Либо ты… либо кто-то из нас…

***

Азрет с трудом разомкнул веки. Каменный пол, освещенный светом факелов… Голые ступни отчетливо ощущали холод… Изображение поплыло, к горлу подступила тошнота. Азрет закрыл глаза.

Запястья рук сильно болели, и все тело затекло. Парень пошевелил пальцами рук. Похоже, он несколько часов находился в вертикальном положении и к тому же был прикован к стене.

Азрет снова открыл глаза. Так и есть. На запястьях были кандалы, впаянные в стену. Кожа под ними посинела и отливала багровыми кровоподтеками. Если повисеть на собственных запястьях еще пару часов, можно остаться без рук… Азрет выпрямился, нащупав обнаженными ступнями опору. Рукам стало чуть легче. Остальные части тела не болели, значит, целы. Правда, из одежды на парне остались только штаны.

Азрет осмотрелся по сторонам, с мрачной уверенностью делая вывод, что находится в камере пыток. Разнообразие инструментов здесь было таким, что принцип действия большинства из них Азрет представлял себе очень смутно.

Скорее всего, это поместье графа Ракиля. У герцога Мхана с этим человеком нет никаких дел… Но тогда почему схватили? Перепутали с кем-то? Вряд ли… Нашивка с фениксом на плече сразу бросается в глаза. Вряд ли люди графа не знают герб Мхана. Что тогда вообще происходит?

Послышался скрип открывающейся двери. В темное помещение пыточной вошел богато одетый мужчина лет тридцати пяти. Азрет вглядывался в его мутно-зеленые глаза и мерзкую улыбочку, в попытке найти какое-то объяснение тому, что он стал пленником.

– Ваша Светлость, очевидно, произошла какая-то ошибка. Я – человек герцога Мхана, – сообщил капитан.

– Да мне плевать, – растянулся в жутковатой улыбке граф, – Вряд ли герцог заметит, если пропадет одна из его собак.

Тонкие аристократические пальцы взяли железный прут и опустили его в огонь, с маниакальным восторгом и предвкушением наблюдая, как до бела раскаляется металл.

– Продержись подольше, хорошо? Ты молод и силен. Я рассчитываю поиграть с тобой минимум неделю. Не бойся, сегодня не будит ничего слишком страшного. Все самое интересное я оставил напоследок!

Азрет с ужасом наблюдал за раскаленным прутом, что приближался к нему. Побелевшее от жара железо коснулось кожи, плавя ее, въедаясь в тело. Послышалось шипение, комнату заполнил неприятный запах горящей плоти. Азрет дернулся и закричал. Казалось, боль наполнила каждую клеточку тела, выплеснулась через край, утопив в себе все сущее. Не осталось никаких мыслей, все заполнили боль, ненависть и страх.