– О Боже! Вас арестовали? – даже подскочила я.

– Ну что вы? Нет, конечно. Просто с тех пор запретили соревнования, и кобосов никто больше не заводит. Вся прелесть-то была в соревнованиях!

– А что же ваш рысяк?

– А он испугался шума и, – Боран сделал быстрое движение рукой, – сбежал. Не знаю куда, в лес, наверное, больше я его не видел.

Моё сердце металось, то я жалела мальчика, оставшегося без любимца, то самого любимца, то сочувствовала герцогине, то едва сдерживала смех… И тут только заметила, как внимательно изучал мою реакцию Дарган. Смотрел он странно, ещё не видела у него такого выражения лица: щурился и стискивал зубы:

– Баронет, вы… – но не успел договорить, как карета резко остановилась.

Снаружи послышался свист, затем ругань кучера.

– Похоже, пора размяться! – Боран сложил пальцы и потянулся. – Разбойники падки на кареты, – он полез за сиденье и достал оттуда меч в ножнах и кольчугу без рукавов, которую тут же надел через голову. – Ваше Величество, честь имею, – кивнул королю и выскочил наружу.

Я уже была готова рвануться следом, но на всякий случай повернулась к Даргану и сказала:

– Умоляю тебя, сиди! Мы сами.

А потом выпрыгнула из кареты и окинула взглядом поле боя, отметив для себя, что разбойников было около двадцати, из них несколько всадников, кольчуга и шлем были не у всех.

Боран размахивал мечом, как деревянной игрушкой, лезвие так и мелькало из стороны в сторону, блистая на солнце. Я старалась не отходить от входа в карету, от первых двух отбилась еще на ступеньке. Следом на меня тут же попёрли всадники, я невольно подалась в сторону, парируя их удары. На помощь мне кинулся Боран, и тут я краем глаза заметила, что они отцепили наших лошадей и пытались увезти. Отбившись по пути от ещё троих, я кинулась туда, оглушила грабителей и вскочила в седло.

Теперь всадники лишились преимущества. Солнце припекало, сердце колотилось, меч рассекал воздух, сокрушая врагов. Один уже вылетел из седла. Другого, перехватив стянул на землю Боран, и тут же занял его место. Победа, что называется, была у нас в кармане, я обернулась к карете и тут увидела, что Дарган уже вышел на поле боя.

Фроксийские шлем и кольчуга на нём отливали холодным блеском – с таким снаряжением можно в любую атаку, но… Что-то внутри гнало меня, под ключицей ныло. Я рванулась к нему, рубя быстро и беспощадно, не растрачиваясь, не всматриваясь. Лязг мечей, лошадиное ржание, человеческие крики, мне было некогда – я пробивалась к королю.

В ту секунду Даргану уже ничто не угрожало: разбойники были повержены, кто-то был убит, кто-то сбежал, кого-то унесли.

– С ума сойти, мадам! Да вы любого гвардейца отправите в отставку! – выпалил взмыленный Боран.

– Перестаньте, сэр! Вы тоже отличный воин, но… – я спешилась, мне казалось, что Дарган как-то странно стоял, голова его была опущена.

– Милорд, – сказал Боран, – зачем же вы так рискуете? Король, знаете ли, у Серенида… Что?!

Дарган выронил меч и прижал руки к правой стороне живота меж пальцев стала просачиваться тёмная кровь.

– Чёрт побери, Дарган! – я протянула руки.

Боран кинулся и подхватил его под локоть:

– Милорд, в карету, быстрее!

– И ведь всё шло нормально, он уже падал, когда задел меня… – бормотал Дарган, заваливаясь в карету.

– Зачем, ну зачем вы полезли в этот бой? – приговаривал баронет, раскрывая одежды короля.

Я ахнула – во фроксийской кольчуге зияла дыра, как и в подкольчужнике, рубаха пропиталась кровью.

– Мадам, – обратился ко мне Боран, – позади вас сундук с чистым бельём, подайте любую тряпку, скорее!

Неподъёмная крышка сундука еле поддалась, одеревеневшие пальцы подцепили белую ткань, наверное, сорочку. Я повернулась, и Боран выхватив её из моей руки, приложил к ране ниже рёбер Даргана. Истошный вопль заполнил тесное помещение кареты, ударился о стены, заставил меня вскрикнуть. В груди резануло.