– Давно вы на службе? – начал беседу баронет.

– Я в Армаде пять лет, – ответила я.

Он улыбнулся:

– Я имел в виду на службе Его Величества.

«Ишь ты, какой любознательный!»

– А разве служба Армаде и служба Его Величеству – разные понятия? – служба научила меня притворяться тугодумом. Но в уме я занялась подсчётом: сколько же дней мы с Дарганом путешествуем?

«Дней! С ума сойти! Мне кажется, что прошло не меньше года!»

– У вас хотя бы есть дело, – пожал плечами баронет. – Завидую, честно признаться. Я вот последнее время всё больше хандрю.

На этой фразе Дарган кашлянул и отвернулся к окну:

– А вы давно знакомы с… Его Величеством? – спросила я, изучая реакцию Даргана.

– Шутите, мадам? – баронет расплылся в счастливой улыбке, и лицо его в тот момент стало казаться лицом семнадцатилетнего юноши. – Я знаю Его Величество с детства! Знал ещё Его Высочеством. Мой отец, граф Дварлоци, был другом Его Величества светлого Бернарда Двадцать Третьего, а я имел честь быть пажом!

– Да что вы… – простонал нечто невнятное Дарган.

Я ничего не смогла сказать, у меня отвисла челюсть. Так неужели Дарган с самого приезда в Левигану всеми окольными путями избегал встречи со своим бывшим пажом? Который нынче баронет де Легге и…

– Я так хорошо помню те времена! – щёки Борана вспыхнули. – Я часто прибывал на верхних уровнях королевского дворца! А Его Высочество, принц Дарган, – он покосился на него, – был таким проказником.

В ответ на это Дарган кинул на нас один из своих коронных ледяных взглядов, губы его сжались в ниточку.

– Великодушно простите, Ваше Величество, – Боран согнулся в поклоне настолько низком, насколько только позволяло сидячее положение. – Эти чудесные времена, невозможно забыть! – он сложил руки на сердце.

Дарган кивнул так тяжело, что мне даже почудился скрип его шеи, а в голосе металлические нотки:

– Согласен с вами, Дварлоци, счастливая пора Ребячество и никакой ответственности.

– О да. А потом уже, когда ваша светлая мать поселила вас в домике Счастья.... – он усмехнулся. – Ведь вы в лесу даже…

– В лесу? – успела ахнуть я.

«А не поэтому ли, когда мы были в лесу он…»

– Вы так много говорите, баронет! – буквально прорычал король, оборвав мои мысли.

И Боран замолчал. Огонь в глазах погас.

«Вот зачем так с хорошим человеком? Ну сейчас я ему покажу!»

– Скажите сэр Боран, а это правда, что Его Величество говорит на пяти языках? – спросила я, игнорируя убийственный взгляд с противоположного кресла.

Баронет кивнул, губы его неуверенно растянулись:

– Думаю, около того, мадам. Видите ли, придворное образование. Да и положение обязывает.

– Интересно, – осторожно начала я, чувствуя, как жар приливает к лицу и шее, – неужели в королевской учебной программе есть даже таприканский язык?

– Нет, – Боран приподнял одно плечо, – боюсь, что нет.

– Откуда же тогда Его Величество его знает?

– Ах это! – баронет махнул рукой, улыбка его стала шире. – Да Бог с вами, ведь таприканский Его Величество изучал не при дворе, он же…

– Просто удивительно, как много вы говорите! – король стукнул каблуком ботфорты о скамью.

Баронет замолк и скучающе глянул в окно, будто никакого разговора вовсе не было. Поразительно, ни обиды, ни раздражения – равнодушное повиновение. Вот как правильно вести себя с Его Величеством! Неужели и я когда-нибудь научусь также?

Баронет быстро глянул на меня, брови его сдвинулись, будто уловив некую неловкость, он вновь заговорил:

– А вы не думайте, мадам, ведь Его Величество прав! Мои речи порой имеют пагубное влияние. Особенно на всякие обычаи, – глаза его странно сверкнули.

– Обычаи? – не поняла я.