Мы спешились, и через пять-шесть выпадов я без особых усилий завалила короля на одно колено – тоска зелёная. Поверженный выжидающе посмотрел на меня:

– И где же я допустил ошибку?

Подобрать подходящие слова оказалось намного сложнее, чем победить:

– Э… Ну, твои приёмы, они будто в шутку, ты недоделываешь. Я имею в виду, не вкладываешь всю силу, на поворотах халтуришь. Серьёзнее надо.

Дарган хмыкнул, поднялся:

– Но ведь это всего лишь тренировка, Кеита.

– Если ты готовишься к настоящему бою, то и биться должен как по-настоящему, тело не начнёт двигаться правильно, пока от этого не зависит твоя жизнь. Это же не тренировка театрального искусства.

Что-то я разошлась.

Дарган почесал подбородок:

– Звучит логично, учитель, – последнее слово звучало слегка вопросительно. Я кивнула.

– Так и быть, теперь ты мой ученик.

– А как же «воздыхатель»?

– Ну нет! Это просто легенда для чужаков, чтобы объяснять причину наших совместных действий.

– Да что это вообще значит?

Рассказывать Даргану о влюблённых мужчинах, что ходят по пятам за героинями и странницами не хотелось. Как и давать понять, что в Кассинианском порту его теперь таким считают. Сам со временем узнает, в конце концов, это понятие местное, в моей стране такое даже представить трудно. Я решила сменить защиту нападением:

– Ты так и не рассказал, откуда знаешь таприканский?

Сработало. Давно заметила, у Даргана особое отношение к вопросам о его жизни. Он тут же отвернулся, рассматривая горы вдали:

– Да так, а что? – такая хорошая защитная стойка у него с мечом ни разу не получилась. – Что тебя удивляет? Что я знаю языки других государств?

Он избегал прямого ответа, отчего казалось, что тема весьма щепетильная, возможно за этим скрывается очередная королевская тайна. Я решила продолжить – никогда не умела унимать своё любопытство, сердце забилось, аж в ушах застучало:

– Не удивляет. Просто странно, что таприканский – один из них.

– Я ещё четыре знаю.

– Ну и что? Не смог остановиться после четырех – вошёл во вкус, решил выучить пятый?

Даргана, к моему огорчению, такая версия устроила, он кивнул, и теперь принялся разглядывать свой меч, будто искал на нём муравья. Врёт он ещё хуже, чем фехтует – опасное сочетание.

– Не пристало Его Величеству на языке рабов говорить! – зацыкала я. – На нём даже торговцы не говорят! Все договариваются на серенидском, там, в Таприкане, даже новый вид серенидского появился, как это там называется… Забыла.

– Диалект, – с усталым вздохом проговорил Дарган. – Таприканский диалект.

– Ага, точно, «диалект», и что?

– Ничего! Хотел и учил! Забыл спросить твоего благословения или что?

«Упёрся! Всё. Ноздри раздулись. Ничего не добиться».

– Да я-то только за! – поспешно улыбнулась я. – Хочешь, ещё и языку буду обучать?

Дарган дёрнул половинкой рта, что означало «Тут бы я улыбнулся, если бы умел» и кивнул в сторону лошадей:

– Поскакали!

Серый горный пейзаж сменился сосновым лесом по обе стороны, дорога сузилась, резко уходя вверх, отчего передвигались мы значительно медленне, чем в долине меж скал. Успокаивали две вещи: ветер стих и до Шенатта рукой подать.

Лошадь шла в гору шагом, то и дело ржала и спотыкалась. Я подалась назад, чтобы ей легче было удерживать равновесие, но чуть не свалилась сама – наклон был очень крутой. Дарган ехал чуть впереди, наклонившись и обхватив лошадь за шею, я сделала также. Придерживаться нужного ритма стало значительно легче.

Наконец, мы достигли места, где бело-коричневая дорога будто бы врезалась в небо, дальше начался спуск с горы. Я приподнялась и упёрлась в холку лошади, чтобы видеть, куда еду и не соскользнуть – уж очень крутой склон. Вдруг мои глаза различили, как на фоне леса впереди движется что-то большое. Карета?