«Почему когда дети маленькие, то ластятся к матери, и слова у них для неё находятся добрые и нежные? Что же происходит с детьми, когда они вырастают? Вот и я лишний раз слова приветливого маме не скажу, не поцелую её в сморщенную временем щёку и не пожму её натруженных работой рук», – такие мысли взволновали девичью душу и заставили взглянуть на себя со стороны. Чего уж говорить, зрелище было неприглядное. Олеся собралась было всплакнуть, но, услышав радостную мелодию, забыла о грусти. На то она и грусть, чтобы соседствовать с радостью.

– Как хорошо! – воскликнула девушка. – Откуда ты берёшь такие красивые мелодии – то грустные, то радостные?

Но Василь будто бы не слышал её вопроса. Он всё играл и играл, словно хотел насладиться звуками музыки в последний раз. Когда Василь перестал играть, то Олеся заметила две капли пота, скатившиеся по щекам юноши.

«Если бы у Василя были глаза, то я бы решила, что это были слёзы», – подумала Олеся и очень удивилась, когда Василь протянул ей свою жалейку.

– Пусть побудет у тебя до моего приезда, – попросил он девушку.

– Ты едешь? – удивилась она. – И куда же?

– Отец повезёт меня к известному лекарю. Сказал, что к нему три дня пути, – ответил Василь и подозвал свистом собаку.

– Я провожу тебя, – предложила Олеся и протянула руку к собачьему поводку, лежащему на валуне рядом с Василём.

Но парень отказался от её помощи.

– Не надо, я сам, – возразил Василь. – Мне нельзя расслабляться.

– Когда ты вернёшься? – спросила девушка.

– Жди меня через десять дней, – услышала она в ответ и вздохнула. – Музыку, которую ты слушаешь, сочиняю не я. Я только играю то, что поёт мне родник, который погребён под этим валуном.

С этими словами Василь слез с валуна и сделал несколько шагов в противоположную от Олеси сторону.

– Кто тебе сказал, что там родник? – крикнула ему вслед девушка.

– У меня хороший слух, – ответил Василь и, попрощавшись с Олесей, отправился к себе домой собираться в дальнюю дорогу.

Со свидания с Василём Олеся вернулась домой сама не своя. Мать и дед сразу заметили перемену в настроении девушки, а также тень грусти на её хорошеньком личике. Когда Олеся подошла к деду и протянула ему самодельную жалейку Василя, то дед сначала повертел в руках музыкальный инструмент, а потом попробовал поиграть на нём. Но жалейка не издала ни звука.

– Странно, – сказал дед Михась и вопросительно взглянул на внучку.

– Дедуля, положи, пожалуйста, жалейку на шкаф. Василь просил сохранить до его возвращения от лекаря, – сказала Олеся.

Затем Олеся подошла к Ганне, сидевшей на лавке возле печи, и, положив ей голову на колени, заплакала.

– Прости меня, мама, за невнимание к тебе, – проговорила она, глотая слёзы.

– Да что с тобой? – встревожилась Ганна.

– Ничего страшного, – поспешил успокоить Ганну Михась. – Просто наша девочка быстро взрослеет и набирается мудрости.

Услышав объяснение деда о причине её слёз, Олеся отрицательно покивала головой.

– Я плачу потому, что Василь меня обманул. Мне так нравились красивые мелодии, которые он играл на жалейке. А Василь сказал, что это песни родника, – так объяснила Олеся причину своего плаксивого настроения.

– Ну и что?! – воскликнула Ганна. – Во-первых, слышать песни подземного родника дано не каждому. Ты же стояла рядом с валуном и ничего не слышала. А во-вторых, играть мелодии на самодельной жалейке, у которой всего два отверстия, может только настоящий музыкант.

– Но Василь не считает себя хорошим музыкантом. Он мечтает стать дирижёром, – возразила Олеся. – А ещё он сказал, что музыка – это его жизнь.

– Но дирижёр должен быть зрячим. Это не на жалейке играть, – заметила Ганна, но тут же одёрнула себя и замолчала.