Майк пару раз моргнул с усилием, будто это могло помочь ему лучше представить картину описываемого ею кошмара.

– Когда я родилась и врач положил меня рядом с сестрой, она умерла. Мама всегда говорила, что сестрёнка не умерла сразу только потому, что хотела дождаться меня и хоть раз на меня посмотреть…

Несколько минут они просто сидели молча вдвоём на просторной ярко освещённой кухне, держа в руках остывающие чашки кофе, к которому никто так и не прикоснулся. Каждый думал о чём-то своём, но они были вместе. Первый раз, по-настоящему.

– Отец уничтожил этого врача, – горько и холодно произнесла после долгого молчания Мария. – Подал в суд, выиграл дело, лишив его большого количества денег и частной практики. Но и после не успокоился и стал закидывать его пугающими письмами, моими фотографиями в кроватке, демонстрирующими неположенное мне одиночество, стоял у него под окнами по ночам в свете фонаря, чтобы тот знал, что за ним наблюдают. В общем, ему пришлось переехать, за год мой отец превратил его жизнь в настоящий ад. Понятно, в кого в семье у меня такая настойчивость.

У неё даже получилось криво, но не совсем уместно улыбнуться.

– Родители, конечно, хотели её похоронить, – продолжила девушка через небольшую паузу, Майк так и не произнёс ни звука с начала её рассказа, – чтобы было место, куда к ней можно приходить. Но им не дали, потому что тельце сразу кремировали. Они хранили прах в урне дома на книжной полке почти целый год, пока не умерла моя бабушка, мамина мама, которая к тому моменту уже три года боролась с раком.

Она бросила еле заметный взгляд на своего молчаливого собеседника, он слегка скривился, услышав ненавистное слово.

– Умирая, бабушка сказала, что у малышки теперь наконец будет место для покоя, и попросила похоронить Лизу рядом с собой.

– Твою старшую сестру звали Лиза? – удивлённо спросил Майк.

– Да, может, поэтому, когда я познакомилась со своей Лизой на психологическом факультете, так сильно в неё влюбилась, нашла наконец свою старшую потерянную сестру. – Ей явно нравилась эта мысль, она мечтательно улыбнулась, отрешенно смотря вдаль перед собой.

– Ты не обратил внимание, как звали мою бабушку? Лиза-Мария, двойное имя. Нас обеих назвали в честь неё. Лиза – первая, Мария – вторая, так решила мама ещё задолго до нашего рождения. Она мечтала, что бабушка справится со своей болезнью, чтобы нас увидеть, чтобы растить маленьких внучек, и она справлялась, даже весьма успешно, пока не случились злополучные роды. После трагичной смерти старшей она сникла и сдалась, и болезнь очень быстро её победила…

– Мне очень жаль! – с невероятной теплотой в голосе завершил историю Майк.

– Поэтому ты понимаешь, что я виновата не только в смерти сестры, но и в смерти мамы моей мамы, – холодно и неуместно громко в этой ночной кухонной тишине сказала Мария, неожиданно резко выпрямившись и смотря на него в упор.

– Виновата? – он не сдержал откровенного удивления в голосе. – Почему ты в этом во всём виновата?

– Потому что это именно меня они пытались спасти. Это я задыхалась внутри моей матери, и врачи торопились вытащить первого ребёнка, чтобы успеть вытащить и второго живым. «Мы все так беспокоились о тебе, что никак не думали, что может произойти что-то другое, более страшное», – так всегда успокаивала меня и себя мама. Но это никогда не звучало как успокоение.

– Больше похоже на обвинение, – согласился Майк, выпрямившись и давно перестав дрожать, глядя на неё с уверенностью и пониманием.

– Оно им и было. – Мария смерила его собранную профессиональную позицию презрительным взглядом. – Так что теперь, когда ты знаешь мою тёмную историю, ты сможешь достать прощение для меня?