Алина встряхнула головой, отгоняя непродуктивные мысли. Сейчас было не время для сомнений.

В свете экрана она увидела свое отражение: прямой, решительный взгляд, поджатые в упрямой линии губы. Ту самую Алину Соколову, которую знали все – неуязвимую, целеустремленную, совершенную.

И на что ты готова ради этого совершенства? – спросила "другая Алина".

Она закрыла крышку ноутбука, оставив вопрос без ответа. Завтра начинался новый этап ее карьеры. Повышение будет её, какой бы ни оказалась цена.

Телефон завибрировал в тот момент, когда Максим Ольховский закончил редактировать последний параграф тридцатистраничного договора. Номер юридической фирмы на экране вызвал мгновенное напряжение – ощущение, похожее на то, когда обнаруживаешь трещину в здании, которое считал идеальным.

– Ольховский, – коротко ответил он, продолжая просматривать документ.

– Максим Андреевич, Соколов беспокоит. – Голос юриста звучал с той особой сдержанной встревоженностью, которая всегда предшествовала плохим новостям. – Вынужден сообщить об изменениях в сроках исполнения пункта 4.3 завещания.

Максим машинально коснулся большим пальцем массивного семейного перстня. Пункт 4.3 – условие вступления в брак для получения полного контроля над компанией. Та самая мина замедленного действия, которую его дед, Вениамин Петрович, оставил в наследство.

– Какие изменения? – Максим поднялся из-за стола, подошел к панорамному окну своего кабинета. С тридцать второго этажа бизнес-центра город казался макетом – правильным, выверенным, управляемым.

– Встреча совета директоров банка-держателя трастового счета перенесена. Вместо 15 июня они собираются 15 мая. За две недели до этой даты все условия завещания должны быть выполнены.

Максим резко выпрямился, словно между лопаток вонзили ледяную иглу. Пальцы непроизвольно сжались на телефоне так, что побелели костяшки. Три месяца превратились в две недели. Четырнадцать дней. Мгновение он позволил панике коснуться своего сознания, прежде чем загнать ее глубоко внутрь, туда, где хранил все неудобные эмоции.

Он сделал глубокий вдох, возвращая контроль над голосом.

– На каком основании перенос?

– Организационные вопросы банка, ничего, что мы могли бы оспорить.

Максим не спрашивал, пытался ли Соколов урегулировать ситуацию. За немалые деньги, которые юрист ежемесячно получал на счет, этот вопрос должен был быть задан по умолчанию.

– За сколько дней до заседания должен быть заключен брак?

– Технически достаточно состоять в браке на момент заседания, но для подготовки документов нам нужно минимум три дня.

– Понятно.

Максим завершил звонок и положил телефон на стол. Редкая незастегнутая запонка на левом рукаве белоснежной рубашки бросилась ему в глаза – единственный диссонанс в идеальном облике.

Он застегнул запонку и провел рукой по волосам, позволяя себе секундную передышку. Тонкий аромат одеколона, который он по привычке искал в кабинете, – тот самый, что использовал дед, – сегодня казался особенно отчетливым. Словно старик стоял за спиной и насмешливо наблюдал.

Максим открыл электронный календарь. Расписание на ближайшие недели было плотным до предела: три крупных тендера, встречи с ключевыми клиентами, запуск нового направления. И теперь – поиск женщины, готовой выйти за него замуж за две недели.

Он нажал кнопку вызова на телефоне.

– Кирилл, зайди ко мне. Срочно.

Кирилл Давыдов всегда входил в помещение так, словно ожидал обнаружить там вечеринку. Даже сейчас, в начале одиннадцатого вечера, его энергия казалась неуместно бодрой.

– Если ты вызываешь меня в такое время, значит либо мы разорились, либо ты наконец решил признаться мне в любви, – он плюхнулся в кресло напротив стола Максима. – Судя по твоему лицу – первое.