Дальше я попробую рассказать о том, что мешает нам слушать себя и что с этим делать. В реалиях современного мира без определенной тренировки навыков и общего понимания того, как выглядит процесс самопознания, идти на контакт с собой, о котором все столько говорят, – довольно отчаянная идея. Как в бесконечном лабиринте кривых зеркал: каков шанс, что, не имея карты, мы увидим отражение себя настоящих?

Я могу сопротивляться танцами,

Я могу сопротивляться танцами.

Что ты сделаешь с такими свободными, дядя?

Ну, скрути, пока мы скачем!

АЛОЭВЕРА. РЕЙВОЛЮЦИЯ

Современная западная культура живет в страхе перед телом и его процессами. Мы боимся того темного, бесконтрольного хаоса, который – как мы верим – открывается перед нами, стоит только отпустить тело и дать ему жить полнокровной жизнью. Мы запрещаем кормление грудью в общественных местах, маркируем изображение женских сосков на фото в соцсетях как «неприемлемый контент», жалуемся на людей с неидеальными телами в коротких шортах летом и при этом готовы бесконечно смотреть на почти полностью обнаженных отфотошопленных моделей. Мы отдаем много денег и тратим много сил за то, чтобы как можно меньше походить на живых людей. Мы обездвиживаем свои мимические мышцы уколами ботокса, закрывая другим (и самим себе[6]) доступ к нашим чувствам, а больше всего берут за свои услуги те пластические хирурги, которые готовы создавать максимально неправдоподобные пропорции тела. Мой коллега и наставник Марк Уолш писал о том, как его задержали в аэропорту, когда он решил немного потанцевать, чтобы размять затекшее после перелета тело. Мы с трудом выдерживаем проявления чужой естественности и отворачиваемся, когда кто-то плачет или смеется в метро. Все это приводит к неутешительному выводу: мы до ужаса боимся живых себя.

Впрочем, у этого есть понятные предпосылки. Как любой живой вид, мы стремимся к безопасности (подробнее об этом в главе о нервной системе), и в целом все, что мы делаем, можно объяснить попытками, пусть и довольно неочевидными, эту безопасность обрести. При этом среда, в которой мы живем, почти всегда не согласуется с тем состоянием безопасности, к которому мы так стремимся. Еще не встав с постели, мы ощущаем, как нас атакует небезопасность: всплывающие уведомления о новостях в телефоне, двадцать пять рабочих чатов, низкий навязчивый гул города за окном, ругань соседей за стенкой, детский плач или непременный мужик с перфоратором, который будит нас в семь утра лучше любого будильника. И это только ситуативные раздражители, не говоря о фоновом стрессе от недостатка сна, рабочем и родительском выгорании, попытках заработать столько, чтобы на все хватало, и общей геополитической ситуации.

И вот какое дело: живое тело будет чувствовать всё, а не только то, что нам нравится. Нет ничего удивительного в том, что мы интуитивно закрываемся! Кто в здравом уме действовал бы иначе? Мы не можем позволить себе чувствовать себя живыми – пока не закончим проект, пока не вырастим детей, пока не найдем лучшие условия для жизни. В то же время в сознании происходит очень хитрый переворот: поскольку именно тело доставляет нам неудобную информацию, мы начинаем стремиться «убить посланника» – переносим ощущение опасности на тело, а не на ее внешний источник. Если мы не чувствуем себя в безопасности, то чувствуем это через свое тело (потому что у нас нет альтернативного способа это сделать), а стало быть, тело и есть источник ощущения небезопасности! В итоге мы учимся не слышать и не слушать себя, не доверять себе, сидеть за партой смирно, работать сверхурочно, жить в небезопасном районе и каждый день убеждать себя, что все хорошо.