. В таком понимании разница между указанными свободами заключается исключительно в способах, с помощью которых происходит распространение сведений: свобода печати гарантирует циркуляцию информации посредством печатных носителей, свобода вещания – распространение с помощью радио- и телесигнала информации аудио- и аудиовизуального содержания, и свобода кино – производство аудиовизуальной информации, распространяемой посредством специальных физических носителей. При этом сущность указанных свобод, а также главного объекта их регулирования – массовой информации – остается неизменной. Вследствие этого в немецкой правовой теории сложился и другой подход, согласно которому все свободы, устанавливающие беспрепятственное обращение информации, зафиксированной на разного рода носителях, в своей совокупности представляют единую правовую конституционную категорию, по сути – свободу массовой информации[53]. Более того, перечисленный в абз. 1 ст. 5 Основного закона Германии список средств, которые могут использоваться для распространения информации среди больших масс людей (прессы, радио и фильмов), не является исчерпывающим[54]. Из этого напрашивается вывод о том, что свобода печати и свобода вещания в принципе не могут охватить все способы распространения массовой информации. Следовательно, должна существовать иная, более обширная категория, обеспечивающая беспрепятственную циркуляцию всех видов массовой информации.

Тем не менее формальное деление свободы массовой информации на свободу печати и свободу вещания в абз. 1 ст. 5 Основного закона ФРГ породило двойную систему правового регулирования указанных свобод: свобода печати регулируется специальным законодательством федеральных земель, а свобода вещания – Государственным договором о радио- и телевещании (Staatsvertrag für Rundfunk und Telemedien), заключенным между федеральными землями Германии[55]. В то же время стоит отметить, что основным предметом данного договора является организация радио- и телевещания, а не регулирование свободы массовой информации. Это связано с тем, что основы беспрепятственного обращения массовой информации в целом в силу исторических особенностей урегулированы в рамках свободы печати. Именно поэтому важность и ценность свободы массовой информации в Германии, например в постановлениях Федерального Конституционного Суда (Bundesverfassungsgericht), раскрывается через свободу печати[56]. На этом основан третий подход немецкой конституционной доктрины – формальное отождествление свободы печати со свободой массовой информации. То есть данная доктрина целиком и полностью совпадает с ранее приведенным мнением С. Н. Шевердяева.

Таким образом, следует отметить, что как в российской, так и в немецкой конституционно-правовой науке сложились некоторые близкие друг к другу подходы в понимании сущности соотношения свободы массовой информации и свободы печати. Наиболее предпочтительным из них представляется тот, согласно которому свобода печати является предшественником свободы массовой информации, которой она была поглощена без изменения сути первой в результате развития способов и средств производства, распространения и получения информации, направленной на массовую аудиторию.

Представляется также необходимым развести между собой такие явления, как свобода массовой информации и свобода информации. При этом стоит отметить, что в России и Германии имеют место несколько разные подходы к пониманию свободы информации. Так, ч. 4 ст. 29 Конституции РФ закрепляет за каждым право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом