В то время как подзаконные нормативные акты хорошо нам знакомы и потому понятны, еще один источник правового регулирования экономических вопросов требует комментариев. Речь идет о правовых обычаях (в доктрине они именуются конвенциональными нормами, конвенциями, конституционными соглашениями).

Наше обыденное сознание не содержит ничего препятствующего констатации существования конвенциональной нормы. Но вот ее усвоение в качестве полноценного источника правового регулирования, имеющего обязательную силу, происходит с трудом. Трудности восприятия обусловлены существенными различиями между конвенцией и наиболее распространенным в романо-германской правовой семье и самым привычным нам правовым источником – нормой писаного (позитивного) права. В противоположность стандартам позитивного права конвенциональная норма не зафиксирована в текстах конституций и законодательства. Ей не находится места в отраслевых кодексах или подзаконных актах. Вместе с тем она является неотъемлемой частью правовой доктрины и, более того, связывает волю физических и юридических лиц. Нам трудно поверить, что судебные инстанции стран «общего права» (а также некоторых государств Евросоюза, в частности Франции, Скандинавских стран) при вынесении решений руководствуются наряду с буквой законодательства еще и конвенциональными нормами.

Укажем на примеры использования конвенциональных норм в ракурсе тематики настоящего пособия.

Конвенциями (а не законодательными актами) впервые были установлены и закреплены такие требования к кандидатам на должности руководителей министерств и ведомств, как крепкое здоровье и незапятнанная репутация. Конвенциональные нормы также предусматривают, что:

при отказе палаты парламента утвердить финансовый отчет подотчетного парламенту государственного ведомства (в том числе экономического профиля) его руководитель может быть смещен;

при повторном отказе палат утвердить финансовый отчет того же института (при его новом руководителе) палаты ставят вопрос об упразднении данного института без трудоустройства его работников;

– при разделении мнений палат о действиях или даже высказываниях руководителя ведомства последний подает в отставку, и она принимается;

руководитель института власти, смещенный голосованием палаты или ушедший в отставку при указанных обстоятельствах, впоследствии уже не может быть назначен на равноценную и тем более на высшую должность ни в государственном, ни в частном секторе.

В свете сказанного отчетливо видна функция, выполняемая конвенциональными нормами в подборе управленческих кадров для институтов публичной власти и в привлечении должностных лиц к правовой ответственности при совершения ими правонарушений или хотя бы при таких действиях или высказываниях, которые не подпадают под правовые санкции, однако почему-либо вызывают непонимание или неодобрение других институтов власти или публики.

Подчеркнем, что: 1) в силу конвенции речь идет не об уголовной ответственности, а только об ответственности административной или дисциплинарной; 2) административно-дисциплинарная ответственность высших руководящих кадров государственного сектора наступает при таких обстоятельствах, которые в странах, не признающих юридической силы конвенциональных норм, могут произвести впечатление необоснованной придирчивости, неоправданной жесткости и даже жестокости.

К особенностям современного развития конституционных демократических государств, несомненно, принадлежит возрастающее многообразие источников правового регулирования экономических отношений и деятельности экономических институтов. К традиционным источникам в виде законодательных актов и судебных решений прибавились положения конституционных актов. Одни из них имеют обязательную силу – это, например, нормы, регулирующие статус и функции контрольно-ревизионных институтов публичной власти. Усвоение подобных положений «вторым поколением» конституционализма укрепляет правовую базу и политический авторитет данных институтов, способствует упрочению их самостоятельности в отношениях с прочими институтами публичной власти и потенциально помогает настрою их действий на гибкость и оперативность, все более необходимые в условиях динамичной современной реальности.