Вообще, надо обратить внимание на то, что Даренский отказывается проблематизировать соотношение между идеологическим планом социокультурных систем и их реальным существованием. Если мы будем это актуализировать, то легко придём к возможности указывать на расхождение в идеологическом плане советской системы и реального существования советского человека. В качестве общей логики можно утверждать, что первоначальный период является тем, в котором вера в утверждаемые «сверху» идеалы находится на подъёме, а поздний период является тем, в котором вера в идеалы в максимальной степени дискредитирована разными реальностями (в том числе и реальным функционированием идеологических институтов). Так мы можем связать царский, советский и постсоветский периоды России. Русская революция 1905—1917 годов в качестве идеологического содержания имела под собой критику наличной социокультурной системы, а в ней – критику её религиозно-монархической идеологии. Можно говорить о том, что революция актуализировала альтернативную идеологическую программу, которая воспринималась достаточно позитивно для того, чтобы быть перспективой нового мира. Советская система стала реализацией марксистского варианта нового мира. На первоначальном этапе можно было говорить об утверждении веры в соответствующие идеалы. На позднем этапе можно было говорить об отходе от веры в эти идеалы. Но это было не простым «безверием». Это было возможностью актуализировать либерально-демократический вариант модернового проекта в противоположность коммунистическому. Между первоначальным и поздним периодами развертывания социокультурной системы происходит реализационная критика, которая фиксирует разрыв между идеалами и реальностью. Так мы приходим к единой схеме, по которой каждый из вариантов идеологии имеет потенциал быть оторванным от реальности. «Православная цивилизация» не будет чем-то, что свободно от этой логики и превращено в нечто безусловно позитивное, что может быть разрушено только усилиями извне.

Снова можно говорить о том, что черно-белая позиция Даренского является откровенным упрощением реальности.

Даренский продолжает.

«Накануне 1917 года Российская империя уже стала третьей экономикой мира, первой в мире по темпам экономического роста, мировым лидером во многих высокотехнологичных отраслях промышленности и фундаментальной науки и т. д. Уровень жизни рабочих перед революцией был выше, чем в СССР в 1950-х годах (это признавал Н. Хрущев, который сравнивал на собственном опыте), и вообще рост благосостояния всех слоев населения перед революцией был очень впечатляющим. В 1917 году Россия стояла на пороге победы в великой войне, но эта победа была украдена революцией; усталость от войны в России по сравнению с другими странами была наименьшей, здесь даже не вводились карточки на продовольствие. Таким образом, именно в России внутренние причины для революции по сравнению с другими странами были наименьшими, по сути, их вообще не было. Но революция произошла именно здесь, а не в другом месте. Это очень странно и заставляет сделать вывод о том, что причина катастрофы 1917 года была в первую очередь не внутренней, а внешней. И действительно, к настоящему времени существуют множество исследований, показывающих «механизм» 1917 года как операции коллективного Запада по разрушению России. Мировая финансовая олигархия организовала Первую мировую войну в целях взаимного истощения, а затем ликвидации с помощью «революций» тех старых империй, которые еще не были взяты мировым финансовым центром под свой контроль, – Российской, Германской, Австро-Венгерской и Османской. Большевики были предателями Родины, которые лишили Россию победы в Первой мировой войне и отдали немцам огромные территории. Уже только за это они заслуживают военного трибунала.