Густые тёмно-синие волны кувыркаются к подножию моей скалы, шумно разбиваются, выдыхая при этом прохладный ветерок с хрустальными брызгами. Брызги эти сияют, переливаются под ярким солнцем, поют тихим, звенящим хороводом. Да ведь всё кругом поёт: море, скалы, тайга, сопки. Особенно торжественно поют остроконечные зелёные лиственницы.

Я сижу в своём каменном кресле, природой сотворенном, смотрю с высокой скалы на шумные волны, тереблю губами сладковатую травинку и подбираю вслух какую-то необычную мелодию, которая звучит в такт монотонного пения моря. Внезапно чувствую чьё-то приближение. Я оборачиваюсь и от неожиданности замираю – по моей тропинке, к моей скале идёт женщина…

Идёт не спеша, валкой походкой. Но идёт уверенно и смотрит прямо на меня. Я уже слышу её напряжённое дыхание. На ней плотно натянутые белые джинсы, черная жакетка типа мужской приталенной сорочки. В руке у неё белая плетёная сумочка. Распущенные светлые волосы свисают ниже плеч. Я уже различаю её большущие глаза и ярко напомаженные губы. Приближается всё решительней и при этом загадочно улыбается.

Вдруг с её стороны подул порывистый ветер, будто норовя сбросить меня с моей скалы. Мне стало не по себе. Вот она подошла к подножию моей скалы, приложила ладонь козырьком ко лбу и глянула на меня сощуренными глазами.

– Ну, что, страдалец одинокий, испугался? – в голосе её я почувствовал угрозу. – Не бойся, в морскую пучину не брошу. – Загорелое её лицо просияло злорадной улыбкой.

– А я и не боюсь, – предательски задрожал мой голос.

– Подайте даме руку, – она протянула свою крепкую руку.

– Пожалуйста! С удовольствием! – я помог ей взобраться на мою скалу и снова уселся в любимое каменное кресло.

– А ты не очень гостеприимный, – заметила она.

– Хотел бы я знать, с кем имею честь? – проворчал я, подавляя в себе волнение.

– О! Да у тебя здесь совсем не дурно. Прекрасный вид на море, – восхитилась она. На мой вопрос она так и не ответила.

Она долго стояла лицом к морю, любовалась видом и что-то про себя бормотала. И в это мгновение прямо на глазах ясное небо стало мрачнеть, со всех сторон к нашей скале потянулись тёмные тучи, засобирался дождь. Она глубоко вздохнула, словно перед чем-то решительным, и повернулась ко мне:

– Неужели до сих пор так и не узнал?

– Извините, пока нет, – неуклюже выдохнул я, находясь в каком-то жутком трансе.

– Так. Значит, они меня не узнают, – взгляд её становился хищным. – Хорошие штучки. Стоило сменить наряд, некоторые манеры и родное дитя становится Идолищем поганым. Ну, хорошо. Посмотрим, что будет дальше.

– А Вы меня не пугайте, не из пугливых. Лучше скажите, что Вам от меня нужно? И вообще – как Вы сюда попали?

– Да уж видно, какой ты храбрый. Ну, хо-ро-шо. Надеюсь, ты уступишь мне сегодня своё кресло?

– Пожалуйста, садитесь на здоровье, – я поспешил встать.

– Да, ты и постоишь. Тебе сегодня положено стоять… Ну-с, так зачем ты сюда пожаловал? – она уселась в мое каменное кресло.

– Мне-то было зачем. А вот Вас, какая нелёгкая затащила сюда?

– Меня? – она призадумалась, потом усмехнулась. – Меня? М-да, однако, ты не приветлив. Пожалуй, даже жестоко с твоей стороны. – Она глотнула воздуху так, будто что-то застряло в горле.– Жестокий ты, – и глянула с обидой. Я-то думала, ты ждешь меня, зовёшь к себе. – Она сникла, вся ушла в каменное кресло, свесив на колени голову. Золотые волосы рассыпались и прикрыли лицо, словно птичьим крылом. Мне показалось, что она плачет, и только тут меня осенило, и я узнал в ней что-то до боли знакомое.

– Гизела! – вырвался у меня радостный вопль. – Неужели это ты, Гизела? Дай посмотреть на тебя… Гизела! Да как же я, тупица, не узнал тебя? Но ты так изменилась. 3ачем ты волосы покрасила? И кто тебя так вырядил?