Женщина остановилась, постояла немного, подумала: делать-то нечего, и выбора нет, свернёшь в сторону – набросится сзади. Он этого и ждёт.

– Не надейся, – едва слышно выдохнула она, подбадривая себя. – Некуда мне, родимый, отступать… Если у тебя нет сердца, то делай своё дело открыто – лицом к лицу. Но только знай, дома останутся мои детки сиротами. Отца и так уже война скосила, только я могу их спасти… У меня их пятеро… Пять душ погубишь!

И женщина, поправив на спине котомку с мукой, пошла навстречу зверю. Когда расстояние между ними сократилось до трёх шагов, волк привстал, потупил свой горящий взгляд, и уступил женщине дорогу.

Вернулась мать пятерых детишек домой, не жива, не мертва. Отдышалась, и поспешила испечь для голодной оравы лепёшек.

После двухдневного голода лепёшки эти были слаще всякого шоколада. Уж поверьте мне, как живому свидетелю.

Гуля шла ночью по тайге, прислушиваясь к серебристо звенящему шуму ручейка, скрытого под опавшими листьями. И вот до неё донеслась песня – неторопливая, спокойная. Казалось, ветер подхватывал голос и бережно нёс Гуле живую мелодию.

И так светло стало на душе у девушки, что ей тоже захотелось петь. Радовало её, что она снова приехала на практику в свою любимую бригаду, что напарником сегодня оказался очень старательный и дружелюбный паренёк Коля, что олени сами скучились на ночь и ведут себя спокойно. Проказница Ласка всё время подкрадывалась к ней и хватала за сапог. Эта нехитрая собачья ласка тоже согревала.

Гуля представила себе, как в стойбище, у костра, пьют чай пастухи. Обильный пот струится по их обветренным лицам. А столетняя орочка поёт свою песню. Девушка не разбирает слов, но голос, мелодия говорят о счастье.

Как наяву видит Гуля старуху: сидит неподалёку от костра, скрестив сухие ноги, всматривается в полыхающую полоску заката. Лицо её как иссечённая трещинами древняя скала. Глаза глубоко запали. Много повидали эти глаза на своём веку. Красивой была когда-то эта женщина – не сравниться с нею ни одной её внучке и правнучке.

Но вот голос заглушили испуганный храп и топот копыт заметавшихся оленей. Животные мигом сбились в кучу и тут же рассыпались в разные стороны. Потом широким клином понеслись к подножию сопок, туда, где в большой долине белеет наледь. Задрожала земля. Гуле стало страшно.

– Коля! Где ты, Коля? – позвала она.

Разве увидишь его в темноте? Слышен лишь гортанный крик и резкий свист молодого пастуха. Ему удалось изменить направление несущегося клина. И Гуля уже подумала, что всё обойдётся. Но в это время к её ногам подкатилась Ласка. Почувствовав хозяйку, она тут же принялась лаять на большую корягу. Вдруг «коряга» ожила и оглушила всю округу ужасным рёвом. Девушка отпрянула в сторону и стала как вкопанная. А собака с отчаянным лаем пошла на ревущего медведя.

«Надо бежать в бригаду за помощью… Нет, надо предупредить Колю – он несётся сюда со стадом… Нет, надо отвести оленей!»

– Ласка, не отпускай его ни на шаг!

Гуля побежала навстречу оленям, которые мчались прямо на неё. Снесут, затопчут, как травинку. Но Гуля не остановилась. Схватив первую попавшуюся под руку палку, она, размахивая ею, с криком пошла на оленей. Ведущая часть стада свернула к распадку – там-то оленей и можно удержать! Но замыкающая часть – несколько сот животных – откололась и устремилась обратно, к большой долине, откуда вернуть их будет трудно.

Коля между тем успел дважды разрядить в воздух карабин. А когда послышались ещё и ответные выстрелы со стороны стойбища, медведь живо убрался восвояси.

– Ты оставайся здесь, а я пойду за отколом, – распорядилась Гуля.