Это послужило сигналом.

Фаэтон медленно тронулся с места и, ласково шурша, покатил по песку. Лотос положил самострел на колени и стал вглядываться в лесную чащу. Если уж идти, то до конца. Кроме того, он избегал смотреть на Нандоло. Гигант почти кожей ощущал его недовольство и какое-то напряжение, природу которого распознать было трудно…

Лунный луч выхватил из темноты серебристые волосы Сантариала. Лотос мгновенно вскинул самострел, прицелился и выстрелил – у него в мыслях не было жульничать. Нандоло одобрительно крякнул.

– Извини, там была ямка. Сбил тебе прицел.

– Да? – рассеянно поинтересовался гигант; он не отвёл взгляда и продолжал таращиться во тьму до боли в глазах. – Я так не думаю.

Нандоло сбавил ход; какое-то время они еле ползли, потом совсем встали. Лотос так и держал самострел наготове, нацелив его между деревьями и, должно быть, являл собой застывшую картину из тех, что разыгрывает знать в светских салонах. Потому что Сантариал, если он там и был, не проявлял признаков жизни. «Неужели задел?» – подумал Лотос.

– Почти, – послышалось у него за спиной.

Лотос быстро развернулся, продырявив куст на обочине. Когда отзвучало эхо выстрела, воцарилась такая тишина, что, казалось, все звуки потонули в чернильной темноте вокруг. Сначала Лотос никак не мог взять в толк, отчего… потом сообразил: песок уже не шуршал под колёсами.

– И почему мы остановились? – поинтересовался он.

Нандоло обернулся к нему. В свете огоньков приборной доски, в мятущихся тенях от кустов гиганту на секунду показалось, что лицо архаика приняло виноватое выражение. Впрочем, Лотос не позволил себе обольщаться.

– Ну да, я в курсе, что промазал дважды, – фыркнул он и внезапно, без всякого перехода, выскочил из фаэтона и скрылся в чаще.

Лотос нёсся вперед, а его умозаключения, сомнения и страхи остались далеко позади. Взяв на вооружение первобытные инстинкты, гигант получил шанс не переломать конечности в незнакомом лесу; кроме того, инстинкты вели его к цели, заставляли радоваться этой свирепой гонке, преследованию, которое в других обстоятельствах ужаснуло бы его и заставило бежать от себя самого. Потому что его сородичи веками выходили из полудикого состояния вовсе не для того, чтобы впасть в него вновь по чьей-то прихоти.

«Как думаешь, кто умнее – хищники или жертвы? И почему?»

Лотос резко остановился, когда в его голове всплыл этот вопрос, который ему, семилетнему, задал старший пацан, тогдашний главарь их маленькой шайки. Вопрос верный. Жертва более заинтересована в том, чтобы сохранить свою жизнь, и, соответственно, более приспособлена. А хищник найдёт себе другую добычу, природа позаботилась об этом. «Но меня устроит не всякая добыча, – сказал себе Лотос. – Сегодня я разборчив». Стоя по пояс в зарослях квазиники, он медленно втягивал воздух мохнатыми ноздрями, улавливая малейшую его вибрацию. И наконец он ощутил это. Чужое дыхание.

В двадцати шагах к западу, там, где виднелся тоненький серп заходящей луны, находилась его мишень. Механизм самострела сработал гладко и почти бесшумно – видно, к третьему разу Лотос наконец-то научился с ним обращаться…

Вернувшись к фаэтону, который стоял на том же месте, Лотос молча привалился к его гладкому боку. Он ничего не сказал, не чувствуя потребности изъясняться, только тяжело дышал. Молчал и Нандоло, который в его отсутствие приоткрыл дверцу и теперь курил, пуская дым в ночное небо. «Интересно, – мелькнула у Лотоса шальная мысль, – что с ним будет, когда он узнает?..»

Лотос был уверен, что попал. Во всех смыслах.

Все его чувства были обострены до предела, и лёгкую поступь Сантариала он расслышал издали. Впрочем, тот не особенно таился; подходя, он окликнул их, и Лотоса поразил его непривычно оживлённый голос. Ещё сильнее он удивился, когда Сантариал коснулся его плеча: он уже успел усвоить, насколько тщательно все архаики избегают телесного контакта, охраняя своё личное пространство.