Эти смешанные чувства веры и страха всегда были в самом центре идеи колледжа. Они легко читаются в начале каждого учебного года в глазах родителей, которые через призму воспоминаний о своей собственной уходящей юности смотрят, как их дети вступают в жизнь. Колледж – наша американская пастораль. Мы представляем себе его как зеленый мир, в котором самые резкие звуки – это стук теннисных мячей или клацанье футбольных бутц, когда молодые тела спешат вниз и вверх по ступенькам. Но, как бы он ни сиял надеждами, каждый колледж осенен тенью гибели: это место, где в сугубо американский сезон «осени, футбольной погоды и начала нового семестра» воздух наполнен «октябрьским запахом преющих листьев»[14].

Но что именно должно происходить в этом печальном и радостном месте – помимо того, что там загорают и предаются тонизирующим состязательным упражнениям, спортивным и не только, являющимся лишь преддверием – но чего? Прежде всего следует сказать, что пасторальный образ колледжа имеет мало отношения к нынешнему опыту большинства студентов. Несколько лет назад Майкл С. Макферсон, президент Фонда Спенсера и бывший президент Колледжа Макалестер, и Мортон О. Шапиро, бывший президент Колледжа Уильямс (теперь относящегося к Северо-Западному университету), указали на то, что «студенты колледжей свободных искусств со всей страны почти наверняка легко уместились бы на футбольном стадионе одного из университетов, входящих в Большую десятку: менее сотни тысяч студентов из более чем четырнадцати миллионов»[15].

С тех пор число студентов выросло почти на треть, достигнув примерно восемнадцати миллионов, тогда как число студентов в колледжах свободных искусств (Макферсон и Шапиро имели в виду колледж с четырехлетней программой обучения и проживанием, который не является частью большого университета и где большинство студентов изучают общие, а не узкоспециализированные предметы вроде ухода за больными или компьютерного программирования) осталось прежним. Многие студенты, которые зачастую старше по возрасту традиционных студентов колледжа, сегодня посещают учебные заведения без проживания или онлайновые институты, занимающиеся в основном узкопрофессиональной подготовкой. Часто они одновременно учатся и работают и тратят больше четырех лет на то, чтобы получить диплом, если вообще заканчивают колледж. По прогнозам, через пять лет число студентов в Соединенных Штатах превысит двадцать миллионов, и президент Обама хочет ускорить этот рост. Но лишь малая часть будет учиться в колледжах в традиционном смысле этого слова[16].

Каков бы ни был контекст, вопрос остается открытым: в чем суть? Мой коллега Марк Лилла не так давно хорошо сформулировал проблему, обращаясь к первокурсникам Колумбийского колледжа в конце их первого учебного года. Конечно, он говорил со студентами в колледже, который обычно называют «элитным». Эти студенты, среди которых юноши и девушки были представлены почти в равной пропорции, по расовой принадлежности были многообразнее, чем всего лишь несколько лет тому назад. Приблизительно каждый десятый из них родился за границей или мог предъявить какое-либо еще основание, например неамериканский паспорт одного из родителей, чтобы называться «международным» студентом; и хотя о финансовом положении студентов трудно судить по всеобщей униформе, состоящей из футболки и джинсов, примерно каждый седьмой (что несколько выше уровня других колледжей Лиги плюща) имеет право на грант Пелла, форму федеральной финансовой помощи детям из семей с низкими доходами.

Заполняя аудиторию, они хлопали друг друга по плечу, что означало новую дружбу, или в некоторых случаях отводили глаза, что говорило о недавних раздорах. Они казались одновременно усталыми и расслабленными. Рассевшись по местам, тут же достали айфоны и лэптопы, и у некоторых из них они продолжали светиться на протяжении всего часа, хотя большинство зачарованно слушали. А когда Лилла выдвинул следующее предположение о том, как и почему они пришли в колледж, в ответ послышался тихий смех, указывающий на то, что они знали, что он говорит правду: