По этой и многим другим причинам отношения между преподавателем и студентом весьма деликатны, возможно не столь чреваты конфликтами, как отношения родителя и ребенка или как отношения между супругами или братьями и сестрами, но порой играют не менее важную роль. Генри Джеймс прекрасно передал это в рассказе под названием «Ученик», посвященном не преподавателю колледжа, а частному репетитору, полюбившему своего ученика, которого он хочет спасти от родителей:
Когда же для того, чтобы знать, как ему следует вести себя со своим питомцем, он пытался перенестись в атмосферу этого необычного детства, он не находил никакой точки опоры, никакой определенности и убеждался, что неведение мальчика, стоит только к нему прикоснуться, в тот же миг незаметно преображается в знание, и оказывается, что в данную минуту нет ничего, что тот бы не мог охватить умом. Вместе с тем ему казалось, что сам он знает и слишком много для того, чтобы представить себе простодушие [ребенка], и в то же время слишком мало, чтобы пробраться сквозь чащу обуревающих мальчика чувств.
В этом отрывке заложена романтическая идея о том, что студент уже наделен латентными знаниями о главных вещах и что задача учителя – нащупать рычаг, который высвободит это знание и сделает его осознанным.
Пытаясь этого добиться, даже хороший учитель, а возможно, в особенности хороший учитель может иногда показаться жестоким. Например, прославившийся своей требовательностью Джозеф Шваб, много лет преподававший курс «Биологический ряд» в Чикагском университете, был известен тем, что «на какое-то время брался за одного из студентов… и работал с ним настолько тщательно и изобретательно, насколько это было возможно, а потом переходил к следующему». Один из выпускников Чикагского университета, бывший президент Фонда Карнеги по развитию педагогики, вспоминает, как сидел на занятиях у Шваба с «влажными ладонями, с потом на лбу» и, мягко выражаясь, «в позе пристального внимания»[11]. Такая фигура «строгого, но справедливого преподавателя» – вспомним Энни Салливан из «Кудесницы» (The Miracle Worker) или профессора Кингсли из «Бумажной погони» (The Paper Chase) – стала общим местом в нашей культуре и, как все клише, содержит в себе крупицу истины, хотя, естественно, упрощенную и слишком обобщенную. Такие персонажи, кажется, все менее характерны для сегодняшнего дня. В большинстве современных колледжей студент, испытывающий подобную тревогу, скорее всего, бросит курс из-за боязни получить плохую оценку (обязательных курсов, вроде того, что читал Шваб, становится все меньше), а преподаватель рискует получить низкие баллы на аттестации у студентов в конце семестра[12].
Какими бы ни были стиль или методология, преподавание в своих лучших проявлениях может быть актом созидания, одним из способов, которыми люди пытаются обмануть смерть, – оставляя свидетельства следующему поколению, чтобы то, что мы узнали, не умерло вместе с нами. Взглянем на документ, который мы сегодня назвали бы «заявлением о миссии» старейшего колледжа Америки. Первое обращение по сбору средств в нашей истории было искренней просьбой основателей Гарварда о финансовой помощи, адресованной собратьям-пуританам, которые остались дома, в Англии. Несмотря на меркантильную цель, эти слова почти четыре столетия спустя по-прежнему трогают сердце:
После того как Господь позволил нам благополучно прибыть в Новую Англию и после того как мы построили наши дома, обеспечили себя всем необходимым для жизни, создали удобные места, чтобы почитать Господа, и устроили гражданское правление, одной из вещей, о которых мы далее мечтали и заботились, было развитие знания и сохранение его для потомства из-за страха оставить неграмотных пастырей в церквях, когда наши нынешние пастыри сойдут в могилу