Но хотя в центре моего внимания лишь небольшое число институтов, я также старался учитывать огромное разнообразие или, как выразился один автор, «крайне разношерстные примеры того, что мы называем колледжем»[8]. Одно из основных достоинств американской «образовательной» системы в том, что она никогда по-настоящему не была системой. В стране приблизительно четыре тысячи колледжей: сельские, городские и пригородные; коммерческие и некоммерческие; светские, религиозные; одни из них – маленькие и независимые, другие относятся к крупным исследовательским институтам; одни – крайне взыскательные, другие принимают почти всех, кто подает документы и имеет возможность платить. За последние двадцать лет я объездил более сотни колледжей разного типа, как мне кажется, снизив риск того, чтобы рассматривать их только как вариации хорошо знакомых мне учебных заведений.

Даже беглый взгляд на этот пейзаж открывает, как радикально меняется смысл колледжа и как быстро растет неравенство между разными учебными заведениями[9]. Для сравнительно небольшого числа студентов колледж остается местом, похожим на то, о котором вспоминает Энтони Кронман, бывший декан юридической школы Йеля, по своим дням в Уильямсе, в котором занятия по его любимому предмету проходили дома у профессора философии, где два золотистых ретривера сидели по обеим сторонам камина, «как колонны у очага», а закат одевал холмы Беркшира «в багрец и золото». Для гораздо большего числа студентов колледж означает лихорадочные попытки приобрести навыки, которые можно будет потом продать, в учебных заведениях, где слишком много студентов и не хватает преподавателей, где мало внимания обращается на такую едва уловимую сущность, как «целостный человек». Для кого-то еще колледж означает ночные поездки в освещенное флуоресцентным светом офисное здание или «виртуальный класс», существующий только в кибер-пространстве. Воображать, что каждый учащийся может получить опыт, который дают наши самые богатые колледжи, – это в лучшем случае пустые мечты. Но только очень плохое общество дает возможность обучаться и расти лишь богатым, блестящим или немногим счастливчикам. Многие замечательные преподаватели в американских муниципальных колледжах, малоизвестных частных колледжах и в плохо финансируемых государственных колледжах сталкиваются с этой истиной каждый день, работая над тем, чтобы не дать погибнуть демократическому идеалу образования.

Таким образом, моя очевидная цель в данной книге – сформулировать, чтó колледж – любой колледж – должен стремиться сделать для своих студентов. Краткую формулировку этой обязанности можно найти в последнем романе Джона Апдайка «Террорист», рассказывающем о сыне египетского иммигранта и матери-американки ирландского происхождения, в одиночку воспитывающей ребенка в индустриальном Нью-Джерси. Местный имам убеждает мальчика, что ему лучше учиться благочестию и чистоте веры его отца, чем подвергать себя опасности морального разложения в американском колледже. По иным причинам мать мальчика тоже не видит смысла в том, чтобы ее сын продолжал обучение. Когда консультант по поступлению в колледж пытается ее переубедить, она спрашивает: «Чему ему учиться в колледже?» Консультант отвечает: «Тому же, чему учатся все остальные, – наукам, искусству, истории. Истории человечества, цивилизации. Как мы сюда попали и что дальше?»

На последующих страницах эти два вопроса будут заданы применительно к самому колледжу: «Как мы сюда попали и что дальше?»