Анфиса достала большой лист бумаги и кусочек угля и начала размашисто рисовать, и вскоре на листе стало появляться нечто похожее то ли на огромную сову, то ли на их величественную гостью. Анфиса засмеялась и спрятала лист за стол. Ей казалось совершенно неправдоподобным, что эти пожилые женщины так недавно, как им кажется, были девчонками, легконогими и шаловливыми. Как говорила бабушка, им прочили судьбу гувернанток в приличных семействах или учительниц в школах. Но, увы, им не суждено было доучиться – оставалось меньше года до выпуска, когда произошла революция, и училище закрыли. Эти времена казались Анфисе столь же далекими, как времена Ивана Грозного.

– Аня, Лилия Францевна уже уходит, – позвала бабушка из другой комнаты.

Анфиса, поспешила к ним, в прихожую, зацепившись ногой за этюдник, который жил своей жизнью в этом небольшом пространстве. Когда его пнула, в ответ, он снова возмущенно загрохотал кисточками и тюбиками с краской в своем чреве.

– Девочки, милые, теперь жду к себе. Разносолов не обещаю, но точно знаю, чем заинтересовать Анфису. У меня есть интересные антикварные вещицы, красоты необыкновенной, и дореволюционные журналы по искусству и архитектуре. Знаешь, такие, где иллюстрации наклеены на страницу и переложены вклейками папиросной бумаги? Вижу, заинтересовалась! А, хочешь, и одна забегай. Пока твоя бабушка соберется… Настоящий Обломов! – и, смачно расцеловав обеих, гостья, медленно, как линкор, развернулась и неуверенно подошла к лестнице. Спускалась она, не спеша, колыхаясь всем телом, крепко уцепившись за перила. «Девочки» неотрывно смотрели на нее, зачарованные ее плавным движением, и только когда она развернулась у окна с витражом, и помахала им рукой, они пошли назад в квартиру, напоследок взглянув на ее зеленую шляпку с перышком и вуалькой медленно уплывающую вниз.

В полумраке коридора они заметили соседку в цветастом ситцевом халате – большую любительницу следить за соседями. Она стояла, подбоченясь, готовая к борьбе.

– Пугало огородное привели! Не стыдно? – шипела соседка им в след. А Анфиса не могла отказать себе в удовольствии и зацепила ногой ее огромную шайку, прислоненную к стене. Раздался грохот, как будто обрушилось небо, а бабушка впервые не сказала ей в комнате: «Я тебя такому не учила», а лишь грустно улыбнулась. Еще долго в коридоре слышалась ругань соседки.

– Аня, не присаживайся к столу, пора спать. Уже поздно, – тихо «кричала» бабушка из гостиной, позвякивая фарфором. – Ты не голодная? В холодильнике есть две котлеты.

И тут внучка почувствовала резкий приступ голода и, разрезав котлету вдоль, положила ее на черный хлеб. Вкусно! Убрав со стола, бабушка невольно залюбовалась внучкой – та, раскрасневшаяся, сидела на диване с бутербродом в руке. Несколько длинных каштановых прядей выбились из ее модного конского хвоста и, мешали ей есть бутерброд, а она пыталась убирать их за ухо, но они выбирались снова.

– Спасибо! Оказывается, я проголодалась. Пирожные с ноготок, – усмехалась Анфиса и смешно растирала щеку пальцами в угле, оставляя разводы.

– Ты, прям – Золушка! Опять вся моська в угле. Надо нормально питаться! Весь день голодаешь, бегая из института на работу, и назад, – ласково ворчала бабушка.

– Я сегодня любимое блюдо ела в студенческой столовой – почки с подливой и пюре! Сказка! Правда, давно, в час. Какая у тебя интересная подружка! Просится на портрет. Никого похожего на нее не видела, – пытаясь вытирать руки обрывком толстого ватмана, восторженно говорила Аня.

–Тебе надо больше есть! Такая худенькая! – для бабушки внучка все еще была той малышкой, которая подолгу сидела с полными щеками над тарелкой с едой, плохо ела и постоянно болела. – Ты не помнишь мою Лиличку? Ведь она, одно время, часто приходила к нам. Хотя, ты была совсем маленькая. Как время летит!