— Что тут происходит? — Гневный мужской голос одной фразой разрушает атмосферу томительной чувственности и неги.

Тогрис моментально отстраняется и вскакивает на ноги. Я куда более медленно сажусь, приходя в себя, приводя в порядок платье и старательно избегая смотреть на возмущённого Ваймона. Впрочем, меня брат и не обвиняет. Он принца отчитывает:

— Я был о вас лучшего мнения, Тогрис цу’лЗар! Вы нагло воспользовались наивностью и неискушённостью моей сестры! А где?.. — Он яростным взором окидывает окружающее пространство и рычит: — Рильмина!

Едва фрейлина выскакивает из шатра, как оказывается под прессингом праведного гнева.

— Почему вы оставили наследницу без присмотра? Вы же знали, что на вас ложится эта ответственность, когда рядом нет второй наперсницы! Я лишаю вас всего, заработанного за этот месяц! Если подобное повторится, отправитесь обратно на Томлин. С соответствующими рекомендациями. Вария!

Голос всё ещё сердитый, но даже злость не может скрыть ноток нежности к любимой.

— Вария, проводи Идилинну... Рильмина, вы особого приглашения ждёте? Тогрис, будьте любезны зайти ко мне.

Ясно. Выговор продолжится.

Понурые и напряжённые, мы молча сидим в шатре на мягких подушках, заменяющих нам кровати, и прислушиваемся к голосам, которые слышны даже через два слоя плотной ткани. Слов не разобрать, но я и так знаю, о чём Ваймон говорит.

Тогрис не имел права на такое тесное физическое взаимодействие. Касаться рук ещё куда ни шло. Волос. Тела через одежду. А всё остальное запрещено, ведь он мне не жених, лишь получил возможность сделать предложение с высокой вероятностью, что на него ответят согласием. Но ведь могут и отказать. То, что мои родители простили ему вольность того первого поцелуя, от которого я потеряла сознание, вовсе не означает поблажек в остальном. Так что он совершенно напрасно возомнил себя героем-любовником и решил, что ему дозволено больше, чем другим.

— Ваймон наверняка расскажет всё твоему отцу, — наконец нарушает молчание Рильмина. — Что будет дальше?

— Не знаю. — Я вздыхаю, потому что на самом деле предсказать решение папы мне сложно. — Может, простит?

Вероятность маленькая, но всё же есть. И на следующий день, когда мы возвращаемся во дворец, я всё ещё надеюсь. Увы. То ли Ваймон перестарался, то ли на самом деле мои родители сочли нарушение вопиющим безобразием, но Тогриса попросили покинуть Вион. К счастью, не навсегда. Через год он вернётся, как раз к моему совершеннолетию, чтобы сделать мне официальное предложение. Если я к тому времени не передумаю, конечно.

— Простите меня, Идилинна, — прощаясь со мной, принц ведёт себя максимально корректно. И обращение вновь официальное, и прикосновения нейтральные. — Я хотел показать, насколько вы мне дороги, но этим всё испортил. Не сердитесь на меня.

Грустно, но я ему улыбаюсь. Шепчу: «Буду ждать», и он уходит к ожидающему его транспортнику, возле которого замерли томлинцы-охранники во главе с Рилом. Идёт Тогрис медленно, неохотно, постоянно оглядываясь. Мне даже показалось, что он прихрамывает, хотя до этого я ничего подобного не замечала.

Принц, несомненно, расстроен и угнетён. Я с трудом сдерживаю слёзы и желание броситься следом, позволяя эмоциям вырваться на свободу, лишь когда небольшой посадочный бот превращается в маленькую тёмную точку и исчезает в свинцово-серой мгле, закрывающей небо. Кажется, даже погода солидарна со мной и грустит, провожая того, кто мне так дорог. Я рыдаю на плече Варии, чувствуя, как осторожно касается моих волос ещё чья-то рука.

— Так лучше сестричка, поверь мне, — шепчет брат.