Однако это не повод, чтобы отказывать подруге, у которой глаза светятся счастьем, когда её возлюбленный рядом. И лишь когда они уходят, а я перевожу взгляд на Рильмину, сосредоточенно рассматривающую даль за трипслатовым окном, запоздало соображаю, что она наверняка ждёт появления Тогриса ничуть не меньше меня.

— У нас ещё есть время, может, ты тоже приоденешься? — тихо спрашиваю, а затем говорю громче, потому что она не реагирует: — Рильмина, ты меня слышишь?

Оборачивается томлинка медленно. Смотрит с недоумением. Так глубоко задумалась, что ей приходится приложить немало усилий, чтобы вернуться в реальность. Она встряхивает светлой головой, проводит руками по волосам, перекидывая толстую косу через плечо, набирает в грудь воздуха и решительно заявляет:

— Зачем мне красоту наводить? Тогрис к тебе приехал. На меня он смотреть не будет, а привязку сбивать всё равно ещё рано.

Последнее верно и неверно одновременно. У неё совершеннолетие через неделю, так что в настоящий момент, несомненно, рано. А вот чуть позже — очень даже вовремя. Если, конечно, мой суженый сможет остаться на такой длительный срок.

И он меня не разочаровывает. Едва я бросаюсь к нему, появившемуся в гостевом холле дворца, едва, не сумев сдержаться, всхлипываю, едва прижимаюсь всем телом и вцепляюсь пальцами в его руки, не желая отпускать даже на минуту, успокаивает:

— Идилинна, милая, не надо так переживать. Я не исчезну, и улетать мне не завтра.

— А когда? — Этого заверения мне недостаточно, хочется точно знать, сколько продлится моё маленькое личное счастье.

— После дня рождения Рильмины. То есть после того, как... — Он нерешительно замолкает, видимо, не желая говорить на деликатную тему.

Меня же не столько смущает процесс сбивания привязки, сколько волнует истинная причина появления принца на Вионе.

— Хочешь сказать, что ты только ради этого прилетел? Чтобы с ней... получить удовольствие? Разовое? Или на постоянной основе? — сердито бросаю отрывистые фразы, даже не замечая, что сорвалась и перешла на неофициальное обращение. И заставляю себя оттолкнуться от того, к кому хочется прилипнуть как ик’лы к коже.

— Идилинна... — страдальчески стонет Тогрис. Ловит меня за талию, возвращает в свои объятия и утаскивает к дивану.

Я злюсь. Возмущённо вырываюсь, хотя получается как-то не очень. То ли моих сил не хватает, то ли мне просто не слишком хочется, чтобы мужчина меня отпускал. А он, усаживая меня рядом и обнимая, объясняет, усиливая моё смятение:

— Не нужна мне Рильмина! Я хочу быть только с вами. Поверьте, я не желаю, чтобы в наши отношения вмешивался кто-то ещё. Я думал, будет правильнее как можно скорее избавиться от проблемы. Ведь вам самой станет проще, если у фрейлины не будет ко мне влечения.

Затихаю, положив голову ему на плечо и вслушиваясь в ласкающие интонации. Приятно. И рассуждает он правильно.

— Значит, вы не предложите ей стать вашей официальной любовницей? — подняв голову, заглядываю в прозрачно-оранжевые глаза.

Тогрис непонимающе хлопает светлыми ресницами.

— А вы хотите, чтобы в нашей семье была фаворитка? — наконец сдавленно спрашивает он.

— Нет, не хочу, — выдыхаю с облегчением. Всё же слова Рильмины, что Тогрис подумает насчёт их совместного будущего, если мы с ней подружимся, прочно засели в памяти. — Просто подумала, что у вас могло быть такое желание, раз вы попросили моих родителей устроить её на должность фрейлины.

— Ясно. Вы восприняли этот поступок, как мой личный план. Но я это сделал лишь потому, что обещал Рилу помочь его сестре устроиться в жизни, — терпеливо объясняет Тогрис, ласково скользя пальцами по голой коже моей руки. — Единственные, кто меня поддержал сразу после ранения и последующей лавины обвинений в некомпетентности — мои близкие. Отец, сёстры, Рил и Рильмина. Они все помогали мне. И в отношении сестры своего друга я не мог остаться неблагодарным, тем более что из-за тесного длительного контакта у неё пошла ко мне привязка. Но моя благодарность вовсе не подразумевала длительных отношений. Рильмина приятная девушка, но вы...