— Негодяй, подлец, дикарь, насильник, — пленник выплёвывал слова, беспомощно извиваясь в руках разбойников и не сводя с Тианы полного отчаяния взгляда.

А она только сейчас сообразила, как выглядит в глазах молодого вельможи — полуголая, босая и заплаканная. Сколько она плакала за эту ночь — два раза, три? И не помнит толком.

— Насильник, — голос Соловья стал обманчиво мягким, — дикарь, подлец и негодяй. Я тебе покажу дикаря.

— За мной, — скомандовал он разбойникам, резко развернулся и направился к опушке. Кер и Лил поволокли пленника следом. Несколько разбуженных шумом подростков потянулись за ними.

Далеко они не ушли, остановились на берегу маленького озерца, куда впадал текший по поляне ручей.

— Подходит, — кивнул сам себе Соловей, хлопнул ладонью по янтарному стволу ближайшей сосны и сказал уже громко, так чтоб слышали все:

— Талласца привязать к этому дереву. Так чтоб воду видел. Есть и пить не давать. Если замечу кого из вас такого добренького, рядом привяжу. Пусть стоит тут, пока Рину не станет лучше, на своей шкуре испытает наказание просвещённого Талласа.

Мальчишки зашумели, но возразить никто не посмел, даже Тай. А, может, просто никто не хотел защищать ненавистного талласца. Старшие парни споро примотали его к сосне, Кер ещё и ударом по рёбрам наградил.

— Соловей, — робко попыталась вмешаться Тиана и замолчала под его яростным взглядом.

— Что-то не нравится? — он не говорил, шипел как рассерженный кот, — Так я не держу. Иди куда хочешь.  

Придушить рыцарёнка хотелось просто отчаянно. Собственными руками. Но… если он убьёт его так — беспомощного и безоружного, чем он тогда будет отличаться от бесовых талласцев? Принцесска ещё ночью разбередила воспоминания.  Хотя, может, она и ни при чём. Этот сон снится часто и никогда не меняется. Интересно, снится ли что-то похожее остальным? Среди остатков клана Рысей не принято обсуждать кошмары, проблем и наяву хватает.

— Он был один? — спросил Соловей Тая, когда они, оставив пленника, возвращались на стоянку.

— Один, — ответил Тай. — Тебя по следам вычислил, башковитый парень.

— Такой башковитый, что к нам в одиночку сунулся? Я думал, это по-другому называется.

— Дурак, да, — не стал спорить Тай, — но башковитый в том смысле, что сумел связать с тобой краденую соль. И умение читать следы не то чтоб часто встречается среди таллаской знати.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Ну, так мы пацана не под твоим шатром схватили. Пока до лагеря дошли, было время пообщаться. Он тогда хоть и огрызался, но вёл себя спокойнее. Ты-то сам, кстати, чем с полуголой принцессой ночью занимался?

— В карты играл. На раздевание.

— Ага. И она у тебя одеяло выиграла.

— Ну, выиграла. И что?

— Да ничего. Смотри только не заиграйся…Соловей.

— Что?

— Уходить надо. Один талласец пришёл — жди других.

— Сам знаю. Сегодня же младших отошлю. А там… может, и Рину полегчает.

За разговором они подошли к привязанному на опушке серому мерину рыцарёнка, и Соловей покачал головой:

— Ну и страшилище. Это конь или осёл?

— Не все могут украсть себе красавца, — ухмыльнулся Тай.

Соловей тем временем обшарил седельные сумки, не нашёл там ничего интересного, покрутил отнятый у парнишки меч — из хорошей стали, но простой, без украшений. Спросил:

— У него что же, и доспехов никаких не было?

— Куртка только в пластинах. Похоже, наш гость не из богатых.

— Вот и хорошо. Надеюсь, его не очень быстро хватятся.

— Зорка, — заметил Соловей выглянувшую из шатра двоюродную сестру, — буди всех, хватит дрыхнуть.

Зорка приказ выполнила с энтузиазмом, и через пару минут все Рыси собрались у кострища. На вопрос о Рине Мирена и Зара переглянулись и только головами покачали. Соловей вздохнул, он всё-таки надеялся, что за ночь тому станет лучше.