Кер, самый высокий и старший из четвёрки рванулся вперёд, чуть не выскочил из укрытия, увидав в куче своего отца. Мар сбил его с ног кулаком, а Тай не дал разгореться драке. Время словно остановилось. Кажется, юный смешливый Мар умер тогда, а его место занял расчётливый злой Соловей. Парой фраз он привёл в чувство растерянного Лила и взбешённого, не успевшего ещё по-настоящему почувствовать горе, Кера.  

Что четверо мальчишек с ножами могут сделать против сотни вооружённых солдат? Ничего. Только наблюдать. И слушать. Ночью, когда талласцы не опасаясь нападения развели костры, они пробрались в сожжённую деревню. Густой запах дыма и крови забивал ноздри, от звука чужих голосов и смеха сдавливало горло. Как можно смеяться и спокойно готовить ужин, убив столько людей? Только надежда, что погибли не все, не давала сойти с ума. Четыре рысёнка затаились во тьме, слушая, впитывая каждое слово ненавистных убийц.

О том, что в Талласе боятся и ненавидят пожирателей магии, они знали всегда. Как и о том, что среди магов очень ценятся камушки-накопители, слёзы земли. Никто только не ждал, что ненависть и жадность талласцев принесёт смерть. После гибели законных правителей регентский совет разгулялся вовсю. Что для них, могущественных лордов, одна затерянная в горах деревушка? Даже если остальные горцы возмутятся, что могут разрозненные кланы против королевской армии?

Регент убивал двух зайцев одним ударом — получал доступ к месторождению вожделенных накопителей магии и избавлялся от опасных пожирателей. Был и третий заяц — лорд Севил приказал доставить ему живыми нескольких пожирателей. В отряде магов не оказалось, правильно — какой маг в своём уме сунется сюда? Простые солдаты различить пожирателей среди выживших не смогли. А пленники молчали — никто не признался. Тогда командир решил всех пленных скопом отправить регенту, а он пусть сам разбирается. Тем более, что пленных оказалось немного. В демонской деревушке женщины схватились за оружие наравне с мужчинами, да и в горячке боя солдаты не особо разбирали, кого убивать. Выжили только две женщины, которые пытались увести и спрятать детей, и эти самые дети — мал мала меньше.

Услышав, что есть выжившие, Соловей даже облегчения не испытал. Мозг просчитывал варианты спасения, а все чувства замерли, словно покрытые толстым слоем льда.

Из захваченной деревни пленных не вывести. Единственный шанс — отбить их по дороге, вряд ли вся сотня отправится с ними. Нормальной дороги в Таллас тут нет — запутанные тропинки по горным склонам, густой лес, обрывы и овраги. Они здесь каждый камень знают, а таласцы — нет. У них нет оружия — не беда. Оружие Рысей до сих пор валяется под ногами. Уходя, они подобрали четыре лука и один метательный нож, собрали, сколько могли, стрел. Постовые талласцев громко переговаривались, гремели доспехами, подходили к кострам, где им так же, как и другим солдатам, щедро наливали разбавленное вино. А может, и не разбавленное — слишком уж весело было воякам.

Во всяком случае, четыре тени прошмыгнувшие в темноте совсем рядом никто из них не заметил.

До рассвета мальчишки просидели на скалистом уступе, откуда родная деревня была как на ладони. Они не разговаривали, не оплакивали погибших, просто ждали.

Утром пленных под конвоем отправили в Таллас. Двух избитых женщин и стайку перепуганных детей. Одна из женщин подняла голову, взглянула на светлое небо, и сердце Мара-Соловья пропустило удар. Мама! Она жива!

Тай встрепенулся, завидев сестрёнку. Пришлось напомнить им не высовываться.

На два десятка пленников — десяток солдат. Многовато, но всяко лучше, чем сотня.