— Как же ты соль достал? — Тиана вдруг испугалась, представив, во что могла вылиться вожаку разбойников вылазка за солью.

— Украл, — легко отмахнулся Соловей. — Всё равно пока рыбаков в море не выпустят, она им без надобности.

Целый день обитатели лесной стоянки разделывали вчерашнюю добычу, солили и развешивали сушиться порезанное на тонкие полоски мясо. Опять все оказались при деле, кроме Тианы и мечущегося в жару Рина. Что перевозить больного в таком состоянии нельзя, понимала даже принцесса. И Соловей это понимал. Подходил несколько раз, щупал лоб, шептался с Миреной, скорбно хмурился, но подготовку к переходу не прекращал. С ног валился от усталости, но спать пошёл, только когда распределил ночные дежурства и проверил первых постовых.

Днём среди людей Тиана чувствовала себя почти спокойно, а ночью опять накатил страх. Снова проситься в шатёр Мирены, в котором кроме неё жила ещё Зара и больной Рин, было неловко и стыдно. Она лежала в своём ненадёжном жилище, пялилась в темноту, слушала звуки леса. Где-то вдали запел соловей. Ему ответил второй, гораздо ближе. Интересно, обе птицы настоящие, или одна из них ходит на двух ногах и ворует соль и принцесс?

Как бы то ни было, птичье пение успокаивало, и Тиана соскользнула в сон.

Музыка, яркий свет, блеск драгоценностей, шуршание пышных платьев, восторг в глазах придворных дам и кавалеров. Женщины обсуждают её наряд¸ мужчины мечтают заполучить танец с принцессой. «Ваше высочество, вы прекрасны», — несётся отовсюду.

Она кружится в танце, босая нога скользит на гладком мраморном полу.

Босая? Почему она танцует босая?

Додумать мысль не удаётся, ступню пронзает острая боль и Тиана падает.

Где-то вдалеке тревожно ухает сыч.

Музыканты, танцоры, мраморный пол — всего этого нет. Тиана сидит на земле, баюкает проколотую колючкой ногу. Вчера мальчишки протащили здесь сухие ветки для костра и не убрали насыпавшийся мелкий мусор. Босой ногой наступить на колючую ветку шиповника — удовольствие ниже среднего, но этот шиповник её спас, она пришла в себя, не успев уйти со стоянки.

А если бы не было этой колючки? Или если б она обулась? Или боль оказалась недостаточно сильной? Что тогда?

Тиана всхлипнула, паника захлестнула волной. Ей казалось, что она тонет, захлёбывается в собственном ужасе, и только холодный ветерок, тот самый, что вывел её из дворца, не даёт сойти с ума окончательно.

Она ухватилась за этот ветер, вскочила и чуть не упала, наступив на раненую ногу. Ни о чём не думая и не обращая внимания на боль, похромала к источнику ветра. Вломилась в шатёр Соловья, едва не оборвав полог. Подползла на четвереньках, упала рядом, уткнулась лицом в его плечо. Замерла, наслаждаясь ощущением прохлады и безопасности.

— Что ты делаешь? — спокойный голос разбойника вырвал её из прострации.

Действительно, что? Обнимается ночью с мужчиной в его постели. Что он о ней подумает?

Тиана всхлипнула и попыталась отползти. Соловей не дал, ухватил за руку, заглянул в заплаканное лицо, спросил абсолютно спокойно, словно такие визиты были обычным делом:

— Что, всё так плохо?

Тиана кивнула, а потом всё-таки выдавила:

— Да. Он зовёт. Словно знает, что не сможет найти, поэтому усилил зов, чтоб я пришла сама. И я пошла. Опять. Если бы не шиповник…

Она сбилась, замолчала. Глубоко вдохнула, как учил Лиам, когда нужно было успокоиться, сказала:

— Извини. Я пойду к себе.

— Сиди, — тихий голос пригвоздил к месту.

Соловей придвинулся одним плавным движением, прикоснулся ладонью ко лбу. Обычной тёплой человеческой ладонью, но Тиане показалось, что на лоб ей положили кусочек льда. Звонкий холод отрезвлял получше проколотой ноги, бал, дворец и регент с его колдовством отодвинулись далеко-далеко, остались только полумрак шатра, прохладная ладонь и серые глаза напротив.