Обнимая собаку, Камилла сидела на ковре из сосновых иголок. Настороженная Лика напряглась, но послушно отошла в сторону. Хищник встал напротив девочки. Я должен был выполнить свою миссию, хотя психологический дебрифинг уже был бесполезен. Словами последствия такой травмы не излечить.
Сломленный дух – результат подавленного иммунного ответа на демоническую агрессию. Самоосуждение – демонический вирулентный патоген4. Своими неконтролируемыми вспышками агрессии я только подорвал её сопротивляемость. Вина – как токсичный вирус инфицировала все три уровня. Тонкие тела – дух и душа, уже были серьёзно дестабилизированы и находились в пятидесятипроцентной летальной стадии вирулентности. Мигрень лишь отражала начало деструктивного процесса тела физического. Прогнозы были предельно очевидны. Дальше следовали аномалии в кровеносных сосудах головного мозга и по всему организму. И как следствие, артериальная гипертония, сердечно-сосудистые заболевания, ишемический инсульт или инфаркт миокарда с летальным исходом. Разве я мог с этим смириться? Я должен был заставить её жить. Любой ценой.
– Хорошо. Относительно Марка и твоего нелепого участия в этой трагедии я понял. Но вот с сиквелом этой милой истории не разберусь. Теперь ты выбрала путь самоистязания и «просветления», отказывая себе в счастье? – Мой хриплый баритон звучал резче, чем следовало бы, но меня разоблачили сразу:
– О, психоаналитик? Пришёл сделать контрольный выстрел? – Камилла развернулась ко мне спиной, чтобы хоть как-то скрыть глубоко личные переживания. – Я живу не для себя. А для родителей и Марка.
– Он просил жить дальше? Так живи за вас двоих! Марк был харизматичным, ярким? Живи такой. Радуйся жизни так, как радовался он. А ты не живёшь, а существуешь. Холодная фригидная рептилия. Тлеешь. А должна гореть. Радоваться и любить. А не вот это всё! – в сердцах я сплюнул. Всё ещё борясь с рыданиями и равнодушная ко мне, она безжизненно прошелестела:
– Я люблю родителей. Забочусь о друзьях. Мне большего не надо.
– Одиночество – это проклятие. Ты должна быть полноценна. Есть достойные.
Камилла ожила и подавилась удивлением:
– Мужчины?! О, прошу тебя. Или тебе не даёт покоя та, моя «орава»?
Я только стиснул зубы, душа ревнивую натуру:
– Я не о них. Я об одном. Нет, не брак по расчёту, не родительский сценарий – бежать от прошлого, скрыть твои следы, удачно выдав тебя замуж. А твой единственный, который сделает тебя счастливой. – Прощаясь с ней, я боролся с внутренней истерикой, пока не выдохнул. – Твоя вторая половина.
– Вторая половина?! Ох. Ну уж точно нет! – Камилла дёрнулась, как от огня и категорично покачала головой. Я искренне не понял её паники. – Не имею права. Я разрушена. Кого же я осчастливлю таким приобретением?
«Кого?! Да блядь! Меня!».
Она смотрела в мои глаза ясным взглядом и ждала ответа. А меня колотило в ломках. Я чувствовал себя погонщиком за упряжкой из двух разъярённых ездовых собак. Одна из них – любовь, другая – зверь. И обе меня одинаково ненавидели. Я мог их понять. За спиной – огни цивилизации. А я правлю сани в бескрайнюю вьюжную ночь. В забвение. Я закрыл глаза и совсем охрип: