– Он же контрактный.

– Ну и что? Личные дела у нас на всех есть – контрактный он или бесконтрактный. А теперь, пардон, у нас тут разговор по бюджету затуканивания на троих.

Я вышел в приемную.

– Вам в столовую или в ваш кабинет? – кокетливо осведомилась Масенька.

– В «дупло». Мария Вячеславовна. Почему, кстати, кроме меня в столовой никогда никого не бывает?

– Потому что вы с другими людьми разговаривать не любите, и на лишние вопросы отвечать.

Масенька открыла дверь на лестницу. Я оказался у себя в «дупле» на минус первом этаже. Машины все были еще выключены, но на основном мониторе опять мигало «Диск W извлечен неправильно». Снятый с верха системного блока посреди стола стоял стеклянный морской конек. Вчера вечером я запирал за собой дверь и сегодня ко мне точно еще никто не заходил. Я развернулся, чтобы сказать об этом Масеньке в приемной. Но за дверью опять был нескончаемый коридор «минус первого» этажа с задраенными гермодверьми.

§§§

– Ну ты, новенький, и сво-о-олочь! – Ельшинский неинтеллигентно покачивался передо мной с носка на пятку.

Время близилось к обеду. Я уже мысленно прокручивал в уме, что бы такое-этакое заказать Самобранке под видом капустных производных.

Все предыдущие годы я довольствовался более чем скромным рационом из заварной лапши, нарезок и сухих пайков. Возможность попробовать всякое-разное меня внезапно прельстила. Я уже выяснил, что необъятную даму зовут Авдотьей, но чаще – Самобранкой. Мои изыски ее ничуть не напрягали, скорее веселили. Лицам мужского пола Самобранка благоволила.

Несколько раз на горизонте зеленоватого зал появлялась Масенька, иронично смотрела на меня, но к моему обшарпанному столу не подходила. Она всегда обедала в противоположном углу зала в красном «крайслере» из «Тощего зайца» «Криминального чтива».

– Сво-о-о-олочь! – протянул Ельшинский, демонстративно нарываясь.

Верный своему принципу – не давать втягивать себя в чужие разборки, – я невозмутимо ждал, пока он остынет или наоборот разразится градом ругательств. В «дупле» он возник неожиданно, и явно не из коридора «минус первого» этажа, а из какого-то другого помещения.

Когда он раз в десятый повторил одно и то же ругательство, я понял, что мне не удастся его «забанить».

– Мм, а в чем, собственно, дело? – я откинулся поудобнее в геймерском кресле, оставшемся от предшественника. Механизм качания я починил, кресло теперь не заваливалось. В случае рукоприкладства (кто знает, на что способны эти дендрологи), можно откинуться еще больше, толкнуться ногами и улизнуть за стеллаж с системными блоками.

– В чем дело? – Ельшинский относился к категории «истеричек», которые при каждом спорном случае накручивают себя до состояния скандала. – Он еще спрашивает! В чем дело?!

Он швырнул на мой запыленный, покрытый крошками стол, какую-то бумагу на фирменном бланке КИЭй. С фиолетовой шапкой в виде здания с башенкой, четко выверенными полями и пробелами, с многочисленными подписями-резолюциями внизу.

Так же был оформлен и мой контракт. Только под ним стояла только одна подпись: разборчиво и твердо «А.И.Привалов». На этой бумаге именно этой подписи не было, но зато стоял целый ряд других.

ПРИКАЗ

Согласно творческой инициативе Ф.П.Платы и для наиболее результативного проведения юбилейных мероприятий, связанных с затуканиванием Когевского заповедника, настоящим приказываю: