- Да. - коротко буркнула я, не сумев ответить ничего более вразумительного. 

- Ну тогда пока? - расплылся он в ещё более широкой улыбке. 

- Пока! - тихо проронила я и поспешила запрыгнуть в машину.

Массивный Cadillac тронулся, делая высокую, мускулистую фигуру в боковом зеркале всё меньше и меньше, пока она не превратилась в маленькую, расплывчатую, тёмную точку.

Ах, если бы можно было так же уменьшить его и в моём сердце, превратив в маленькую горошину, размером не больше бобового зёрнышка. Но нет! Чем дальше я уезжала, тем тяжелее оно становилось. Моё непокорное сердце... Будто, находившийся в нём образ любимого мужчины только увеличивался, заполняя собой всё свободное пространство.

* * *

Шесть часов на борту боинга United Airlines обернулись ещё большей тяжестью, неописуемой душевной болью и непрекращающимися слезами.

- Да не переживай ты так, дитя! Даст Бог ещё будете вместе! - не выдержала моих стенаний старушка справа от меня.

Если бы! Да разве же это возможно!?

Странно, но её слова напомнили мне предсказание гадалки в тот вечер... 

Нью-Йорк встретил свою одинокую и заплаканную гостью весело, шумно и ярко.

Сердечно благодаря родителей за возможность жить в съёмной квартире, а не в общаге с сомнительным соседками, я, немного приободрившись, направилась прямиком домой. В небольшую, но уютную квартирку в высотке на углу 9-й и 52-й.

* * *

К ноябрю я неплохо освоилась, как в городе, так и в институте. Обзавелась новыми знакомыми и друзьями. Самой близкой из которых стала Хизер.

Рыжеволосая, оптимистичная девушка оказалась единственной, кому я смогла доверить свою сокровенную тайну. Поначалу я боялась осуждения с её стороны и молчала. Но когда одним октябрьским вечером, подруга решила заглянуть ко мне на чай, а нашла зарёванное, растрёпанное чучело, пришлось сознаться. Она не успокоилась бы, пока не докопалась до причины моих слёз. А причиной было то, что Виталий снова получил серьёзную травму во время съёмок. И не важно, что виновником была компания, которая строит прыжковые рампы для трюков. Результат от этого не менялся - перелом трёх рёбер, ключицы, сотрясение мозга и водопад из моих слёз.

Это был первый раз, когда я чуть не сорвалась в аэропорт и не улетела первым же рейсом домой. К нему... Хизер остановила, не дав наделать глупостей. Подруга долго и терпеливо убеждала меня остаться и, в итоге, я сдалась. 

Заменила поездку на другой конец страны скупой фотографией статуи Свободы с почти официальной, сухой надписью: "Скорейшего выздоровления и взятия новых вершин, Виталий!"

Прошёл ещё месяц и, кроме Хизер, у меня появился ещё один близкий человек - Тодд. Просто друг. Близкий, но не настолько, как бы он сам того хотел... Нет, Тодд молчал о своих чувствах, и, видимо, просто ждал. Его безответную любовь ко мне, я рассмотрела сама. Во взгляде юноши. Так похожем на мой собственный - горящий, почти безумный. Только мой был обращён совсем на другого мужчину - женатого и счастливого в своём браке.

Все эти долгих четыре месяца домой я старалась не звонить, чтобы не терзать душу и не слышать лишний раз упоминаний о счастливой семье Огановских. Да и мама была загружена работой на студии, как никогда раньше. 

Я ждала прихода декабря с нетерпением и огромной печалью.

Мне хотелось поскорее полететь домой, увидеться с родными, но параллельно с этим душа была затянута плотным, серым осознанием того факта, что в конце года у Джессики и Виталия родится дочь.

7. Глава 7

С приближением зимы время притормозило и потянулось вдвое медленней. Вяло, апатично, холодно и равнодушно. Издеваясь и ковыляя нерасторопной старушкой. Иногда мне казалось, что дни смахивают на снежинки за холодным окном - слишком медленны и монотонны. Ничего, кроме неудобства и холода не несущие и, что самое неприятное - они бесконечны...