- Правильно! Держись крепче! Повороты-самое страшное поначалу! - крикнул Виталий.
Я вцепилась сильнее, впечатывая свои пальцы в гранит его груди и мечтая, чтобы эти мгновения никогда не заканчивались.
Уже немного привыкнув к езде, я расслабилась и даже прикрыла глаза. И вот тут меня потащило... Голова закружилась, а к горлу начала поступать тошнота. 
- Остановитесь! - я забарабанила ладонью по его спине. - Остановитесь! 
Виталий резко вырулил на обочину и я, сама не знаю как, в считанные доли секунды спрыгнула с байка и сдёрнула с себя шлем.
Чуть отбежав вглубь жилого квартала, остановилась в тени, упёрлась рукой о ствол пальмы и глубоко задышала. Как ни странно отлегло.
- Лучше?
- Да... - просипела я чуть живая. Всё что я сейчас могла, это - думать о руке Виталия, обвивающей мои плечи.
Глаза налились предательскими слезами.
И я дала им волю. Ревела обо всём сразу и о каждом по отдельности: о том, что я предстала перед ним в таком нелестном виде. О том, что моя юношеская влюбленность не проходит, а становится только сильнее... Но больше всего о том, что нам никогда не быть вместе...
Ревела и всхлипывала. Бесконечное количество раз. Прижатая к его стальной груди. И утопала в запахе любимого мужчины. 
- Идём! Тебе нужно попить воды. И что-нибудь поесть, иначе может повториться. - тихо предложил он, когда мои всхлипы сошли на нет. 
Я молча согласилась и побрела рядом с ним в ближайший 7-eleven*, всё ещё удерживаемая мощной рукой за плечи.

Вода и бургер немного вернули выворачивающийся желудок в привычное состояние. 
И я не заметила как мы очутилась на территории Echo Park.
Шли молча, но не потому что нечего было сказать. Лично я просто боялась снова услышать его рассказы о Джессике и ребёнке. А ещё мне было стыдно... А Виталий... Даже не знаю, что у него было на уме.
Мы осторожно пробрались по узкому мостику к небольшому острову в центре искусственного озера. Точнее, я пробралась, а мой спутник уверенно шёл, ещё и умудрялся поддерживать меня, стремящуюся чуть ли не на каждом шагу упасть или подвергнуть ногу.
В итоге, не выдержав, просто скинула босоножки. 
- Злат! Вот зачем было так напиваться, скажи? - начал Виталий, когда я меланхолично бросала многочисленным уткам крохотные остатки своего гамбургера. - Твой отец, если узнает... Хотя, не отвечай. Я тоже был подростком. Знаю, что это такое!
От его слов во мне вскипела ярость и сама не знаю почему, я ополчилась на него:
- Да ничего вы не знаете! Ничего! Я уже не подросток! И могу делать, всё, что душе угодно! Мне восемнадцать!
- Но пить можно только с двадцати  одного, помнишь? - усмехнулся он.
- У меня двойное гражданство! А по российским законам можно с восемнадцати! Хватит относиться ко мне, как к маленькой девочке! - какое-то секундное помутнение сознания, словно перезагрузка системы... И вот я уже припала к его губам в страстном и злом поцелуе.
Тело, будто расцвело. Возродилось от депрессии и уныния. Запело каждой своей клеточкой.
- Злата! Ты чего творишь? - Виталий был сам на себя не похож от шока. 
- Ничего - я поступила взгляд, желая провалиться сквозь землю. - Просто отвезите меня домой.
"Где я умру со стыда" - добавила про себя.
Всю обратную дорогу я сидела тихо, молча, чуть держась за него. И медленно, но верно, снова чахла, погружалась во всю ту же мрачную, черно-белую апатию, которая держала меня крепкой хваткой вот уже несколько недель. С того дня на Санта Каталине.

А ещё я мысленно прощалась с ним, с городом, со всем, что так любимо и привычно в Лос-Анджелесе. 
Только теперь я сделала выбор, решила вопрос, мучавший меня на протяжении всё тех же нескольких недель.