Но все, что я слышу, – «еще шесть месяцев». И понимаю, что должна прийти в восторг оттого, что моя жизнь может продлиться от четырех месяцев до возможных двенадцати. Но все, о чем я думаю, – что это дерьмовый обмен. Я хочу пятьдесят лет, а все, что получаю, – несколько дополнительных месяцев? Все равно что просить у босса повышения на пять тысяч футов, а он кивает и говорит: «Могу дать вам десять центов».

– Мы подумаем, – объявляет Джек и встает, давая знать, что беседа закончена.

По пути домой он произносит всего одну фразу.

– Нам нужно еще одно мнение.

Остаток времени он бросает на меня долгие взгляды искоса, как если бы был смотрителем в зоопарке, а я – слоном, который в любую минуту может взбеситься и раздавить его огромной толстой ногой. А может, он смотрит на меня, чтобы убедиться, что я все еще тут, и я благодарна, что не одна. И думаю, что могу разом распасться на куски, которые поплывут к небу, как те шары много лет назад.

Когда мы сворачиваем на нашу узенькую улочку, оказывается, что коричневый фургон занимает перед нашим домом место, где обычно паркуется Джек. Пока Джек загоняет машину в пространство за фургоном, я читаю логотип на задней дверце:

«Наши цены так низки, что просто пригвоздят вас к полу».

Черт! Это оценщик из фирмы по починке пола!

Я выхожу из машины и огибаю фургон, но кабина пуста. Я оглядываюсь и вижу, что мы единственные люди на всей улице. Потом слышу, как входная дверь открывается, и поворачиваюсь к дому. Здоровенный мужик, с волосатыми руками и выглядывающим из-под грязноватой белой футболки брюхом, выходит на крыльцо. То самое крыльцо, которое медленно отходит от дома под тяжестью дождевой воды, которая в нем скапливается. Нужно установить в центре новый сток. Это тоже в моем списке обязанностей.

Конец ознакомительного фрагмента.