Чины и знаки отличия без мест и без имущества суть ассигнационные долги, коих погашение – столько же трудно, как и [денежных] ассигнаций49.
Но самое опасное, по мнению Сперанского, заключалось в тех притязаниях на участие в жизни государства, которые предъявляли спасшие отечество подданные-герои.
Великие и личные опасности оставляют после глубокие следы. Даже и тогда, когда они миновали, ум любит в них углубляться и из прошлого заключать о будущем бытии и искать безопасности. …Опыт общественных несчастий, даже и минувших, уменьшает доверие к правительству. Каждый мнит иметь право давать ему советы и считать их необходимыми50.
Чтобы амбиции оставшихся не у дел офицеров не подпитывались страхами и недоверием подданных к власти, государство должно было обезопасить себя твердой работой гражданских институтов правления. Для Сперанского это были полиция, суд и казначейство, действующие на трех уровнях: государственном, губернском и окружном. Характерной чертой всего современного Сперанскому гражданского управления он считал противоречие двух модусов – «сила и скорость приказов, медленность и бездействие в управлении»51.
Опальный сановник полагал, что для превращения воинской системы управления в гражданскую необходимы преобразования в таких сферах, как законы, люди и деньги. Говоря о необходимости укрепить законы, он отметал возможность конституционной монархии для России. Публичному «контракту» монарха и народа на основе конституции Сперанский противопоставлял другой «образ гражданского законодательства», который не изложен формально, но «действует по началам, на одном внутреннем убеждении, на одной совести Государя основанным»52 (курсив мой. – Т. Б.).
Как видим, первый «образ» правления Сперанский называл следствием контракта: «Государь действует… публично и в счет контракта, под присягою принятым». Второй путь, хоть и не был публично никак зафиксирован, основывался на совести государя и должен был быть усилен формально. Для этого сановник в самых общих чертах очерчивал тот план кодификации законов в Своде, который был впоследствии реализован под его руководством. В записке подчеркивалось, что собранное воедино в систему существующее законодательство зафиксирует «правила внутреннего управления». Они станут хорошей основой для гражданского правления и создадут
долголетний и непрерывный навык следовать одним и тем же правилам во внутреннем управлении. Сей навык, укоренившись в народных привычках и в образе мыслей, составляет не писанную, но твердую и, можно сказать, живую Конституцию. Следовательно, чем ранее принят будет сей образ Законодательства, тем впоследствии он будет прочнее53.
Поэтому, по мнению Сперанского, настоятельно требовалось «составление законов и учреждений», основанное на единстве в общем плане и «единстве в лице». Таким единым лицом стал сам император Николай I, поручивший дело кодификации законов специально созданному в 1826 году Второму отделению Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
Общий модус этого проекта был задан императором в коронационном манифесте, подготовленном будущим редактором Свода Сперанским. В нем прозвучал основной урок, который подданные должны были вынести по итогам мятежа на Сенатской площади:
Не от дерзостных мечтаний, всегда разрушительных, но свыше усовершенствуются постепенно отечественные установления, дополняются недостатки, исправляются злоупотребления. В сем порядке постепенного усовершенствования всякое скромное желание к лучшему, всякая мысль к утверждению силы законов, к расширению истинного просвещения и промышленности, достигая к Нам путем законным, для всех отверстым, всегда будут приняты Нами с благоговением