– Почему мне не надо, чтобы ты летала в своих снах? – засмеётся. – Нет ничего хуже бабочки или птицы.
– Почему?
– Потому что люди всегда закрывают глаза заранее, так и не разглядев полёта. Они как рыбы, и у них немая душа.
– Тогда что мне делать?
Димка пожмёт плечами.
– Иди дальше! Где-нибудь будет выход.
Я отыщу свой кособокий рюкзак и шагну на качающийся мост.
Два самурая встретят меня на той стороне и нальют саке.
Дымящаяся гильза крутится в руках.
– Попала? – удивляются.
– В глаз попала, а могла в сердце.
Лежу потом на холодном лунном грунте, делю звёздное небо на части.
Щека к щеке.
– Интересно, а на Луне холодно?
Димка смотрит на меня и улыбается.
Он всегда улыбается.
Один из двенадцати.
Один.
Двенадцать.
Впереди нас поля, утыканные телеграфными столбами, и потрескавшийся асфальт с еле заметной разделительной полосой.
Ноги вязнут в мокром грунте.
– Ты давно с нами? – один из двенадцати кладёт мне руку на плечо.
– Год или больше. – Отворачиваюсь.
У него ковбойская шляпа и позолоченная маска с птичьим клювом.
– Послужной список большой? – Его рука на плече тяжелеет.
– Короткий!
Белеет коробок придорожной закусочной.
Браги – голый, с обломками крыльев за плечами, с ног до головы покрытый рубцами и язвами, равняется с нами. На шее у него ошейник. Белая чёлка свисает на глаза. Из остатков крыльев торчат полые кости.
– У тебя ещё всё впереди, – его глаза смеются. – Совсем всё!
Утро опускается за горизонт, и солнце оказывается прямо на ладонях. Огромный шар из дутого жёлтого стекла.
Сажусь на корточки, и солнце катится по пожелтевшей траве куда-то в овраг.
– Запомнишь хоть нас? – Один из двенадцати заглядывает мне через плечо: – Или ты только сны запоминаешь? Хотелось бы, чтоб помнили.
И Браги достаёт мольберт.
Глава 9. Сильвия
YouTube
Silva_vlog
– И опять привет, мои дорогие! С вами я, Сильвия!
Подписывайтесь на мой канал! Вместе нам будет интереснее!
Выключаю камеру.
Стираю с губ помаду.
Почему-то снимать «видеоболталку» сложнее, чем готовить еду в прямом эфире.
Понимаю фуд-блогеров, они могут снять все видео заранее и «выкладывать» потом на канал по расписанию.
А вот «болтать» в прямом эфире гораздо сложнее, хотя и продумываешь темы заранее и даже текст пишешь отдельно, чтобы подглядывать потом.
На минуточку мне даже показалось, что язык перестал ворочаться. Как будто я стала немой и все слова распухли в горле.
Вспоминать – это как на байдарках плыть против течения. Быстро выбиваешься из сил, весла всё тяжелее и тяжелее, кажется, ещё чуть-чуть – и нырнёшь под воду. Разве что только какая-нибудь невидимая сила может помочь.
Йоля говорила, что в такие моменты надо подумать, что кому-то сейчас тяжелее, чем тебе. Намного больнее. Страшнее. Мучительнее.
Почему-то теперь я вспоминала и думала лишь о ней. О том, где она теперь. Насколько далеко? Где она ночует? Обнимает ли её кто-нибудь, когда страшно?
Не потерялись ли в пути Хугин и Мунин?
Нашлись ли те двенадцать братьев-воронов? Тех, о которых она писала в своих записках.
Узнали ли они друг друга? Столько лет прошло, столько зим. Да и правда ли, они эти вороны?
Одна только Йоля знает.
Глава 10. Йоля
(Всё ещё вороны)
Сажусь на мокрые ступеньки прямо под дверью. Вытягиваю ноги.
Ветер звенит стеклом вчерашнего солнца. В трещинах между стенами сквозняк.
Ёжусь.
– Ты ищешь кого-то здесь? – Человек в ковбойской шляпе выныривает откуда-то из темноты.
Пожимаю плечами.
Он садится рядом со мной, расстёгивает рваную куртку. На груди у него огромная фляга в форме сердца. Он снимает её, отвинчивает крышку и жадно пьёт, кашляя и утираясь грязным рукавом.