–На арену приглашается…

–Хватит!!!

–Не пылай, Тейси, -фыркнул автор остроты, разминая запястья. -Конкуренция сегодня будет бешенная, так что нам всем нужно немного расслабиться перед началом. Возможно, ты хотела произнести речь, и я бы помог. Все мы знаем, что Периметр светит далеко не каждому из нас…

–Довольно оптимистично, Томас!

Пиииииип!

Тридцать секунд.

Связь между пилотами Шестнадцатой группы отключена.

Элиот нажал на кнопку задраивания кабины.

Индикаторы герметичности внутри на мгновение мигнули синим, а потом Рея в полумраке залил приглушенный красный.

Красным загорелся и индикатор состыковки на нагрудной пластине поверх костюма.

Элиот переводит дух.

Пип. Пип. Пип. Пип.

Кабина содрогается и, загудев, трогается с катапульты по коротким рельсам.

«Удачи, Майк.»

Раздается лязг и скрежет, а потом все вспыхивает зеленым и активируется визор.

Пииииииип!

Состыковка произошла. Теперь глаза Голиафа – его глаза.

Пилотирование оценивалось Военной Комиссией. Та специально прибывала с Периметра, – базы пограничных боевых роботов, – по случаю выпускных экзаменов тридцати кадетских групп.

Выпускников делили на пары для сражения друг против друга, целью которого было захватить «точку» внутри закрытой зоны.

Зона представляла собой симметричный лабиринт с шестнадцатью входами по противоположные стороны. Они попеременно были закреплены в качестве начальных позиций за Голиафами групп-соперников.

«Точка» располагалась в центре, и сложность состояла в том, что все пути к ней пересекались.

По сути захват цели представлял собой гонку с единоборствами на череде развилок.

Можно было применять как рукопашный бой, так и стрельбу – имитационную, хотя попадания и поражения учитывались и влияли на финальные очки.

Первый на точке получал ранг тау, или, что почти никогда не случалось в отношении рядовых – сигму, следующие двое – ипсилон, четверо – фи. Остальные шесть становились обладателями хи, последняя тройка покрывалась позором в глазах тех, чьей мечтой было сделать карьеру пилота и становилась облегчением для кого-то, кто так и не подвергся влиянию Стелы и мечтал быть наименее связанным с военным пилотированием.

Элиот попал в последний поток «восемь против восьми» и был определен к сложной исходной позиции со множеством перекрестков.

По сигналу шлагбаум был поднят – и Голиаф номер двенадцать, уже выдержавший до этого прохождение с другим пилотом Шестнадцатой группы на борту, ринулся вперед вместе с нынешними соперниками.

Позади что-то свистнуло.

Элиот коротко выдохнул, не отрываясь от карты в визоре. Ключевой, сложнейший момент стратегии, которую он разработал за несколько секунд до, впервые увидев план лабиринта, был ухвачен.

Его Голиаф, сделав с места огромный прыжок, избежал попадания на линию огня противника: тот помедлил какую-то сотую секунды, достигнув первого углового соединения кратчайших путей к точке.

Элиот с самого начала планировал избежать этого угла, и своевременный опасный маневр позволил ему двигаться по другой ветке.

Но расслабляться было нельзя, поскольку таким образом Рей добровольно избрал рискованный приоритет скорости.

Несколько секунд – и новый перекресток.

На этот раз перестрелка неизбежна.

Оба запястья Элиота перебинтованы от перенапряжения, столько энтузиазма он прикладывал к тому, чтобы успеть заменить им талант в меткости за эти пять лет, пока его показатели не стали идеальны.

И все-таки стрельба не была его призванием.

Ему нравилось заставлять Голиафа быть в движении, ему нравилось жить его телом и смотреть его глазами. Вот почему во всей Стеле в важнейшей дисциплине – маневренности, как и в ближнем бою, Элиоту не находилось равных.