–И вам позволили взять его? -Спросил Атанаки, отвлекшись от схватки, итог которой становился очевидной.
Уотерс помедлил, глядя генералу в глаза, в которых, как ни странно, удивление так и не сменилось гневом. Кадр, похоже, испытывал смешанные чувства.
–На отборе он показал лучший результат, генерал, -ответил полковник кратко.
Атанаки отвернулся обратно к экрану, словно чуял приближение исхода единоборства.
В это время Элиот распластался внутри кабины, врастая в штурвалы и педали всеми конечностями. Его Голиаф прыгнул над линией удара соперника, закрутив своё тело в воздухе.
Удар одной его ноги пришелся по стальной скуле другого робота, и тот, дернув головой, рухнул навзничь как раз в тот момент, когда двенадцатый приземлился над ним с занесенным копьем.
Только тогда Рей открыл глаза.
Глава 3
Огромный плац оглашает чеканный шаг выпускников, которые маршируют в конец строя мимо глазеющих на них с завистью младших товарищей.
Элиот где-то в середине длинной вереницы из тридцати групп, и его сердце продолжает марш, когда Шестнадцатая выстраивается и замирает.
Полковник Уотерс отдает рапорт генералу Атанаки, знаки отличия которого сверкает в свете софитов, и тот произносит в громкоговоритель:
–Здравствуйте, кадеты!
В ответ под бетонной высью эхом разносятся сотни молодых и даже детских голосов:
–Слава Республике!
–Рравняйся! Смирно! Равнение – на флаги!
Знаменная группа Шестнадцатых начинает шествие с правого фланга строя. Над головами в белых фуражках с сиреневым козырьком колыхаются два больших знамени: алое с белым оливковым венком – флаг Республики, и ало-бело-сиреневое с гербом Корпуса.
–Группы – смирно! Для поднятия знамен Республики – выйти из строя.
Ещё двое знаменосцев – они близко знакомы Элиоту, выбегают вперед, и под звуки гимна два гигантских красных стяга ниспускаются с потолка во всю свою длину.
Слава прогрессу,
Слава победе,
Слава свободе,
Слава Республике!
Стихает эхо последнего куплета гимна, и генерал командует:
–В память о жертвах Освободительной Войны… объявляю… минуту… молчания.
Бум!…
Бум!…
Это отстукивает секунды огромный барабан, гул от которого стоит в ушах, делая секунды нераздельными.
Внутри Элиота то-то щелкнуло.
Вместо разметки плаца, вместо сверкающих регалий и ярких флагов он видит осыпающиеся каменной крошкой своды мрачного лабиринта и силуэты крыс, в панике мелькающих во всполохах костра.
Сквозь страшный грохот снаружи, наверху, раздается плач.
Это Катрин.
–Она хочет есть, мама! -Тоже начинает плакать Элиот. -Мама!
–Джордж, эта идея ужасна, -говорит та тихо его отцу. -Ты нужен нам. Всем нам.
Он пристально смотрит жене в глаза. Сжимает её трясущееся запястье, пока Элиот пытается успокоить несчастную сестрёнку.
–Если этот бой и правда решающий, то нам больше не потребуется мои команды. Всё, что я могу сделать для победы сейчас… это её увековечить.
–Джордж, -выдавливает мать каким-то странным грудным голосом и обхватывает голову руками, словно та трещит по швам.
–Я скоро вернусь. Обещаю. И всё будет кончено.
–Папа? Пап! Мам, где папа? Я пойду за ним! Мама? Почему ты плачешь, мама? Что случилось, мама! Мама! Не плачь, это же я! Я… я же смогу помочь, мама! Мама! Мама! Мама!
В полной тишине, которая воцарилась после очередного удара, Элиот почувствовал, что дрожит всем телом.
В глазах предательски щиплет, и нельзя даже спрятать взгляд. Нельзя даже перевести дух.
Тррррррам! Тррррам!
Раздается дробь, и между двумя вертикальными стягами Республики разворачивается третий, ало-бело-сиреневый.
Флаг Стелы.
–Торжественное вручение погон объявляю открытым, -проговорил главнокомандующий пограничными силами и принял из рук Уотерса заветную стопку. -Кадеты – вольно.