– Сазан, ты так истории рассказываешь, что не верю я, что ты дерьмовый сочинитель. – хмурится Ларик.

– Правда, просто тогда не пошло всего скорее, да и все-таки подневольное отчасти дело, а так – нужно еще попробовать. Про деревню что-то думал такое, но я даже и не бывал в деревне толком. В лесу много раз, в деревне – ни разу, не представляю как оно там. Что они там делают, как живут. – я тоже пытаюсь поддержать, потому что знаю, что Сазан на самом деле отличный.

– Воля в человеке, не в месте. Мне и на районе, бывает, вольно, а бывает душина такая налезет, что волком вой. И погода может быть хорошая, а тут – хоть с друзьями болтай, хоть гуляй, хоть водку пей, а обрыдло все это. Или, наоборот, вроде и хреново все, и поводов радоваться ноль. Не заладилось с ботвой универской, ничего вообще хорошего. А сам легкий, и думаешь, что фигня это все. И смотришь вокруг соколом. Тоска просто пришла, и запах оставила. А вот что это ты его унюхал сейчас – вопрос. – Ларик продолжает свою мысль.

– Да и то правда, сейчас вот все здорово, а такое ощущение, что та деревня где-то за окном пролетела и следа не оставила. Так там все и лежит мертвым грузом. И не двигается никуда. И черновики те тупые, если приехать лет через двадцать, там же валяться будут под пылью. Даже мыши не погрызут.

– Главное, чтобы бабушка была здорова – посмотрел с другой стороны Кислый. – Это вообще самое основное. Потому что повидал я людей разных. И вот смотришь так, нормальный, вроде, человек – правильный, адекватный, свой. Ну что несет порой околесицу какую, так мы все базарим как калеки. Но мы же не калеки на самом деле. А вот тут туже. Поехали мы с партийцами на охоту. Не знаю куда, может, в Тверскую, или во Владимирскую область. Охота так – хуйня, да и не для нее все затевалось. Но походили по лесу, посидели у реки с шашлыком и водкой. Благодать такая. Душевно. И хочется чем-то поделиться важным, ну, обсудить что-то весомое, почувствовать если не друзей, то хоть нормальных мужиков рядом. Мы в баню пошли. И там они завели разговор как обычно – кто кого ебал, кто у кого сосал. Кого в молодежку взяли организатором за это дело. Кто продвинулся. Какой подход к кому есть. Сетовали, что бывают у нас персонажи, что без такой протекции не пустят к делам. Ржали, как на житухе такой жить. Все истории да прибаутки, и подмигивания вот эти, похлопывания по плечу, по животу, ужимки обезьяньи. Смотрю на эти рожи, думаю, – вы и правда мудаки такие что ли. Или привыкли просто, по-другому уже не умеете. Я вышел из бани, больше не хотел к ним возвращаться. Смотрю на звезды вокруг, стыну, пар идет. И тут выходит один кент, видит, что я сник, поглядел секунду молча, хохотнул, и только и смог, что выдать: «Пашка, а ты чего ушел, ты не пидарас ли ты часом?».

– Говна такого везде понасовано, ушатом хлебать можно. Охота еще эта. Вот на хера зверя бить? – неожиданно зло бросает Сазан.

– Ну там же по лицензии. Нормы есть. И испокон века мужики охотой занимаются… – как будто оправдывается Кислый.

– Так, а прикол-то в чем зверей убивать, когда в багажнике, наверное, жопой жуй шашлыка свиного, и до супермаркета ехать час? Типа ты молодец такой, в снаряге и с прицелами пристрелил кого-то. Добытчик, герой? – Сазана глубоко задело.

– А че ты заладил: убивать-убивать. Свинью в шашлыке тоже убили, она не на дереве выросла. Ты же не вегетарианец. Охотник зверя лучше понимает, чем ты, например, и уважает больше. Если нормальный охотник. То же мне, зоозащитник херов. – Кислый тоже немного подкаливается.

– Забейте, а то мы сейчас концов не найдем. Кисл, охота – реально ведь говно, но проехали. Ты вот лучше скажи – на фига тебе партийцы эти, которые еще и мудаки? – этот вопрос давно меня интересовал.