Мы все засмеялись. Я поглядывал на Сазана, пытаясь разглядеть неискренность, но не нашел ее. А дело в том, что перед выходом на дело мы перекрестили Сазана, дали ему гондон и пинок, с пожеланием не возвращаться на щите. А когда он вернулся с рассказом, что все на мази, но пока без победы – мы его осыпали улюлюканем, хрюканьем, завываниями. И вытолкали из домика на улицу. Потом впустили правда, когда куражится надоело.

– Опять вы за свое. – по Сазану видно, что все это уже прошлое.

– А чего нет? Потом еще над Сашкой все стебаться стали, и она окончательно стала монахиней нашего движения алко-дегенератов. Хотя, я вам скажу, монахиню она вот вообще ни разу не напоминает. Продолбали девицу ни на чем. – подводит итог сей басни Ларик.

– За Сашку!

– За алко-дегенератов!

– За анархо-аморализм!

Виноградный день плескается через край на манишки, а Сазан напевает шлягер «Лейся, лейся Виноградный день, Виноградный день, Виноградный дееень, о-о».

– А вообще, Кислый, в чем-то ты прав. Надо как-то придумать, как не потерять весь наш кураж и дебош, но и не остаться в нем, как в тюрьме. Все-таки, правильнее всего – это включить в него телок, но не понимаю как. – продолжает Сазан.

– Поменять что-то, ничего не меняя – это наш любимый загон. – напоминает Ларик.

– Есть что-то хорошее, что не хочется продолбать, мы же не втираем никому ничего и не позируем – какие есть, такие и есть. – почему-то наяряюсь я.

– Старо предание, да верится с трудом. Вы реально иногда как дети малые. – продолжает Кислый.

– Что ты имеешь в виду?

Кислый собирается с силами, но рассказать свою теорию в этот раз не получится. К нам входит Алина. Она неумолимо трансформируется из соседнего проводника в… кого? Просто знакомую? Объект томных размышлений? Послушницу нашего движения?

– Привет! Не помешаю?

– Привет! Конечно нет! Рады видеть, уже заждались. – приглашает Сазан.

– Серьезно? Здорово. Вы все пьете и пьете. А, может, у вас закурить есть? – внезапно спрашивает Алина.

– Конечно, а как же. – Сазан протягивает пачку Явы. – Кстати, курить в тамбуре – не правонарушение?

– Да ну его, запарилась я уже с этим, все – объявляю перерыв. – заявляет Алина, победно тряхнув головой, и вытягивает у Сазана палочку Золотой Явы.

– А мы вот культурно отдыхаем. – говорит Кислый.

– Как раз обсуждали дам. – добавляю я.

– Вот и все разговоры, что у девчонок – про парней, у парней – про девчонок. – смеется Алина. – Я думала, вы тут обсуждаете прошлые и будущие подвиги.

– Ну не без этого, конечно. – соглашается Ларик.

– Завидую я вам на самом деле. Хотя и не понимаю. Но вот нравится вам так отдыхать – вы и катите, и никто вам не указ. А у меня практика, и болтайся по поездам туда-сюда.

– Тоже ведь романтика… – протягивает Кислый.

– Такая себе романтика – от алкоголиков старых отбиваться, полы подтирать и над грязными простынями пылью кашлять. – по лицу Алины пробежала легкая тень.

– А мы вот практику уже прошли. – меняет тему Ларик.

– А вы кто вообще? Учитесь? – спохватилась Алина.

– Вот и приехали: мы – географы из московского универа. Я – Дима, вот – Артем – указываю на Сазана, это у нас Пашка – Алина переводит глаза на Кислого, – и, наконец, Илларион, или просто Ларик.

– А я Алина, хотя вы и так знаете.

– Будем знакомы! – чокаемся Виноградным днем.

– Если географы, то тогда понятно. У вас и практика, наверное, такая же была, в лесу. А у вас девушки на курсе есть?

– Ну почти в лесу. Да у нас половина курса – девушки! – поясняет Кислый.

– Но что-то здесь их нет, или в вагоне прячутся, не высовываются?

– Нет, мы тут сами. – отчего-то гордо говорю я.