– Вчера, – начал он, – я пытался вспомнить, о чём мы не говорили тогда. До всего. Что я не успел спросить. Что ты не успела сказать.

– Думаешь, это имеет значение?

– Думаю… именно это и определяет, кем мы были.

Она отпила кофе.

– А теперь?

– А теперь… я хочу знать, кем мы можем быть. Если договорим.

Она смотрела вперёд. На город внизу. Свет от фонарей казался живым – как улей, как дыхание чего-то большего.

– Тогда спроси, – сказала она.

Он обернулся.

– Почему ты никогда не просила меня остаться?

Она не удивилась. Только глубже вдохнула.

– Потому что знала, что если мужчина уходит, когда его не держат, – он уйдёт, даже если его держать.

– Я думал, ты сильная. Что тебе не нужно, чтобы тебя умоляли остаться.

– А ты не подумал, что сильные – просто те, кто слишком много раз не был услышан?

Он молчал. Это был не упрёк. Это была правда.

– А ты? – спросила она. – Почему не сказал, что боишься?

– Потому что думал, что страх делает меня слабым. А слабость – непривлекательной.

– А теперь?

Он улыбнулся. Беззвучно.

– Теперь я знаю: слабость – это когда молчишь, хотя сердце просит крикнуть.