– Я так больше не могу, – захлёбываясь слезами, продолжала она, – я не могу тебя мучить. Что я делаю с тобой? Зачем это всё нужно?

– Прошу тебя, не надо так говорить. Умоляю тебя. У нас всё получится, – протянув руки, мужчина замер.

– НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! – с болью крикнула девушка, отпрыгивая от объятий, как от кипятка, – это всё напрасно! Это всё неважно! Ничего не поможет мне. Я не смогу это принять. И ты не сможешь. Я ухожу.

Болезненное воспоминание волной холода, как контрастный душ, окатил Веру с головы до пят. Она взглянула по сторонам, увидав неподалёку Диану с пустым стаканчиком в руках. Напротив стоял высокий мужчина в мундире и белоснежных, бархатных перчатках. От его волос пахло приятным гелем с виноградом. Лицо, как и шея, загорелые, массивные. Тёмно-карими, широкими глазами он с жадностью рассматривал Веру, что ниже его на полторы головы. Мужчина практически не шевелился, на его скулах появился еле заметный, прозрачный пот.

– Я, наверное, пойду, – сказала второпях Диана, – если что, я у Артура, – похлопав по плечу подругу, девушка слегка кивнула мужчине, чей ранг гораздо выше, и ушла восвояси.

Придерживая обеими руками стаканчик с кофе, Вера смущённо отвела взгляд в сторону и поджала губы.

– Замёрзла? – мягко спросил мужчина поломанным, низким голосом. Он звучал неказисто, будто привык всё время кричать и ругаться. Однако, сейчас тон его был совершенно иным.

– Тот, кто сказал, что двадцать четыре градуса для человека норма – откровенный балабол.

Они наконец-то столкнулись взглядами и посмеялись. Напряжённая тишина между ними закончилась.

– Я поговорю с завхозом, чтобы тебе на этаже подняли температуру.

– Удивительно, что приходится просить о таком в середине лета.

– Ты ни о чём меня не просила, я сам предложил помощь.

– Верно, – Вера вновь склонила голову, рассматривая, как молочная пенка медленно оседает в стакане.

– Я могу ещё… – как-то неуверенно сказал Альберт, – кхм-кхм. Я могу ещё чем-то помочь?

Он незаметно, невесомо, почти случайно, коснулся тыльной стороной ладони мизинца Веры, а затем замер, широко распахнув глаза. Женщина выглядела нездоровой. Даже под естественным тональным кремом и пудрой проглядывались тёмно-фиолетовые синяки под глазами. Кожа имела бледно-зелёный оттенок. А холодные, ледяные пальцы покрыты плотным огрубевшим слоем.

– Нет, всё в порядке, – слишком резко сделав шаг назад, Вера выплеснула содержимое стаканчика себе на халат, – чёрт.

– Я помогу, – прошептал Альберт.

Мужчина не шелохнулся. Он был готов к подобному стечению обстоятельств, поэтому равнодушно принял произошедшее. Достал платок из нагрудного кармана и протянул его Вере. Доктор пугливо выхватила подношение и убежала к ресепшену, прислонив тряпочку к коричневому пятну. Альберт проводил её тусклым взглядом, но следом не пошёл, опустив заметно плечи и нахмурив седые, толстые брови.

* * *

Старик вдруг закашлял, сильно сгорбившись в кресло-качалке.

– Вам плохо? – спросил журналист, подыскивая в карманах платок.

Но старик помахал ему рукой, осведомляя, что всё в порядке.

– Уже тогда, – говорил хозяин дома хриплым голосом, – уже тогда я знал. Нет, ещё раньше. Что больше не смогу жить, не видя этих пристальных, серых глаз. Мне казалось, что весь мир пропитан запахом её любимых духов. Несмотря на то, что мы были слишком далеки друг от друга, я всегда думал о ней. Хотя она, – мужчина вновь закашлял в кулак, отхаркивая мокроту с кровью, – хотя она думала совсем о другом. Я был отличным средством для достижения этой цели. Уверен, она так не считала, но всё равно следовала инстинктам. Отчего становилось невыносимо. Потому что тогда я ничего не понимал. Просто молча следовал, пока она меня не замечала.