В этот момент, когда они обсуждали свой план, в зале погас свет. Фонарь Марины был единственным источником света, но его слабый луч казался ничтожным в этой огромной, внезапно ставшей пугающей темноте.
«Что это?» – прошептал Алексей.
«Я не знаю, – ответила Марина, ее голос дрогнул. – Здесь никогда не отключали электричество. Это автономная система».
Раздался странный, едва слышный звук. То ли шорох, то ли легкий скрежет. Он доносился откуда-то из глубины зала, словно кто-то двигался между стеллажами.
Марина крепче сжала фонарь. «Мы не одни».
«Хранители», – догадался Алексей.
Внезапно, далеко в темноте, на одном из верхних стеллажей, мелькнул слабый, почти невидимый красный огонек. Он мигнул несколько раз, словно чья-то невидимая камера фиксировала их.
«Нас нашли», – прошептала Марина.
Алексей почувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу. Они оказались в ловушке. В самом сердце «Хранилища забытых знаний», которое, как оказалось, было давно не таким уж и забытым.
«Надо уходить», – сказал Алексей.
«Куда? Они нас окружили».
В этот момент из темноты раздался низкий, спокойный голос. Голос, который Алексей узнал бы из тысячи.
«Не спешите, господа. Мы только начали».
Это был «Куратор».
Глава 4.
Марина крепче сжала фонарь. Его слабый луч метался по стеллажам, выхватывая из темноты пожелтевшие корешки книг, пыльные свитки, старинные гравюры. В воздухе, густом от запаха веков, повисла звенящая тишина. Шорох, который они слышали, прекратился. Скрежет тоже. Лишь их собственное прерывистое дыхание нарушало мертвую тишину.
«Нас нашли», – прошептала Марина, и ее голос, обычно такой уверенный, сейчас дрожал. Алексей почувствовал, как сердце ухнуло куда-то в живот. «Хранители». Это слово эхом отдавалось в голове, наполняя ее ледяным ужасом. Он, программист, привыкший к миру логики и алгоритмов, вдруг оказался в ловушке, в старинной библиотеке, где каждый шорох казался зловещим предзнаменованием.
Внезапно, далеко в темноте, на одном из верхних стеллажей, мелькнул слабый, почти невидимый красный огонек. Он мигнул несколько раз, словно чья-то невидимая камера фиксировала их. «Нас нашли», – повторила Марина, ее голос стал чуть тверже, словно она пыталась взять себя в руки.
«Надо уходить», – сказал Алексей, инстинктивно потянувшись за Марину, пытаясь ее прикрыть. «Куда? Они нас окружили». И в этот момент из темноты раздался низкий, спокойный голос. Голос, который Алексей узнал бы из тысячи. Голос, который преследовал его последние несколько дней. «Не спешите, господа. Мы только начали». Это был «Куратор».
Его фигура медленно выплыла из теней. Он был одет в темный, безупречно скроенный костюм, который, казалось, поглощал свет. Его лицо, гладкое и безэмоциональное, было освещено лишь слабым отблеском фонаря Марины. За ним, словно тени, двигались еще двое. Высокие, крепкие, в черной униформе без опознавательных знаков. Они двигались бесшумно, словно призраки.
«Куратор» остановился в нескольких шагах от них, его взгляд скользнул сначала по Алексею, затем задержался на Марине, словно изучая ее. «Мисс Сомова. Я предполагал, что рано или поздно вы проявите себя. Наследница рода Искателей. Ваша преданность делу деда достойна уважения». Марина не ответила, лишь крепче сжала фонарь.
«Алексей Ветров, – «Куратор» повернулся к программисту. – Вы меня разочаровали. Я верил, что вы достаточно благоразумны, чтобы понять, что такое знание не должно быть достоянием общественности. И уж тем более – не должно быть предметом ваших… дилетантских исследований». «Дилетантских? – Алексей почувствовал, как к горлу подкатывает гнев. – Вы следили за мной! За моим проектом! Вы хотели его присвоить!» «Присвоить? – «Куратор» чуть заметно улыбнулся, и эта улыбка была холоднее стали. – Мы не присваиваем. Мы сохраняем. Сохраняем равновесие. А вы, господин Ветров, чуть было не нарушили его, пробудив то, что должно было спать веками».