– И не про них тоже, – подтвердил артефакт.

Мы сели в машину, и только я почувствовала себя в своей тарелке, как затренькал связной артефакт.

– Ритта, почему тебя до сих пор нет? – холодно уточнил отец.

Я на всякий случай взглянула на часы. Они показывали без четверти пять.

– Вообще-то я уже выезжаю, – так же как он, пропустив приветствие, ответила я. – Разве начало не в шесть?

– В шесть прибудут гости, а ты должна уже быть на месте, – сердито сказал он и отключился.

Работа в полиции закаляет нервную систему. Но стартанула я так, что на дорожном покрытии остались вмятины.

– И что, ты это так и оставишь? – вкрадчиво прошипел напарник.

– Это мой отец, – вздохнула я. – К старшим нужно относиться с уважением.

– Даже если они относятся без уважения к тебе? – возмутился блокнот.

– Мне параллельно, – отмахнулась я. – Видишь ли, в своё время я могла бы остаться с ним, но выбрала деда. Так что он имеет полное право обижаться.

Блокнот посочувствовал, но больше ничего не спросил, за что я была ему очень благодарна. А ведь мог бы полюбопытствовать, почему я выбирала между отцом и дедом при наличии живой матери…

Но воспоминания пришлось отложить, потому что музей Альвалены располагался в историческом центре, неподалёку от особняка первого генерал-губернатора, на центральных улицах уже образовались вечерние пробки, а мне, как выяснилось, нужно было «уже быть» на месте. Дворами и в объезд я добралась к музею через двадцать минут.

Ещё минут пять парковалась, а потом меня ещё не хотели впускать внутрь, мол, до открытия почти час. Но тут выбежала Рори, поругалась с охраной (охрана была наша, музейная) и чуть не за руку провела меня через красную ленточку между двух бронзовых столбиков и большой стационарный сканер.

– Как хорошо, что ты приехала, – трещала она, – отец такой нервный, может, хоть теперь успокоится.

Я успокоилась, едва прошла через рамку. Всё-таки во времена Бельфо ещё не было стационарных сканеров, и полной уверенности, что пистолет не обнаружат, не было тоже. Но всё обошлось.

– А где Клодетт?

– Даёт последние указания, – пожала плечиком сестра. – А Марти придёт?

Я сделала вид, что совершенно не удивлена. Если и можно представить человека, более далёкого от искусства и драконьего наследия, чем я, так это он. К тому же сегодня большая игра, и вряд ли брат вернётся из Себасьи раньше ночи.

Рори в свою очередь сделала вид, что не расстроилась.

– А ты его пригласила? – всё же спросила я.

– Конечно, ведь тут такой удобный момент, чтобы…

Она не договорила, потому что музейный коридор закончился высокой двустворчатой дверью, которая как раз распахнулась во всю ширь, пропуская сервировочный столик на колесиках и мужчину в кителе и белоснежном поварском колпаке, вид у которого был несколько напряжённым.

– Это кто? – тут же спросила я.

– Это то ли повар, то ли официант, я не уточняла, – отмахнулась Рори, – будет фуршет.

– Что ещё тут будет? – я тоже напряглась.

– Игристое, музыка, – стала перечислять она, а я тут же достроила цепочку.

– Приватные танцы? Файер-шоу?

– Поэтическая декламация при свечах, – укоризненно поправила Рори.

Вот и огонь. Надо проверить пожарную сигнализацию и боеготовность артефактов-огнетушителей.

В обширном зале суетились ещё несколько парней в белых кителях, снуя вокруг длинного узкого стола вдоль одной из стен. На ней в простенке между высоченными окнами, красиво задрапированными жемчужно-серым бархатом, висел герб Альвалены. Ровнёхонько над двумя скрещёнными пиками, закреплёнными на декоративных крючьях.

У другой стены чуть в отдалении от входа стояли стулья и какие-то подставки на тонких длинных ножках. В центре – массивные высокие, в мой рост подсвечники. Напротив двери, в которую мы вошли, в отдалении виднелась другая дверь, точнее арка, завешанная пурпурной портьерой с золотой бахромой и шнуром с такими же кистями. Вход в неё был перекрыт красной лентой между двух бронзовых столбиков.