На еще юные, но сильные плечи легло бремя ответственности за государство и семью – мать, брата Ольвига и сестру по отцу – Студену. Княжне исполнилось на то время пять лет, и братья хорошо относились к ней. Даже имя ей дали в свое время они – отец не хотел ни видеть ее, ни знать ничего о ней. Потому, когда пришло время наречь ее человеческим именем, это сделали еще маленькие тогда княжичи. Девочка была светленькой волосом, серыми отцовскими глазами и белоснежной, почти прозрачной материной кожей, и вначале они хотели назвать ее Светлой. Но было вот еще что: в основном дитя было, как дитя – училось держать головку, пускало бульбы, гулило… Вот только пахла девочка не молоком кормилицы, как все младенцы, а снегом… морозной свежестью и зимой. И даже в сильную летнюю жару возле нее было прохладно, как в тени у лесного ручья. Так что и назвали ее братья Студеной. А кликали потом Стужей или Стужкой.
2. Глава 1
- Не ожидал я такого от тебя… не ждал, сестра, - скупо и тяжко выговаривал брат слова, а я потерянно обвела взглядом горницу, ничего не понимая. И увидела - в легком кресле у дальнего окна сидела мачеха. Дородная, высокая, с широко развернутыми плечами и красивым щекастым лицом, она никогда и пальцем меня не коснулась. Но и в детстве и сейчас еще я боялась ее, как огня. Дети, как зверята малые, чуют и понимают ненависть, а от нее она исходила почти осязаемой удушающей волной, как только мачехины глаза находили меня.
И еще – за ее спиной мне мерещилось… от страха, наверное, будто у нее всегда есть тень. И в ясный день, когда она стояла против окна, и в сумерки тоже. Что оно было и было ли – сказать трудно, может и вправду - с перепугу виделось то, чего не было на самом деле.
Мне уже давно пояснили причину ее нелюбви ко мне, и я приняла это, но понять так и не смогла – как можно было так люто ненавидеть малое дитя? Когда брат принял княжеский венец и вернул в терем свою мать, я была совсем еще соплюшкой и потому не могла понимать - отчего так страшно наказывают за мелкие шалости да обычную детскую живость? За разбитую чашку, что нечаянно вывалилась из неловких еще ручек, по ним стегали лозиной. За громкий топот и радостный визг ставили в угол – голыми коленками на рассыпанную гречку. Много было способов запугать, сделать больно и указать место.
Прошло какое-то время, пока я стала что-то понимать, а тогда просто испугалась, притихла и затаилась. Мне не с кем стало бегать и играть – младшего брата нагрузили тяжелой мужской учебой, и это было нужное дело. Детей прислуги с княжеского подворья убрали, а меня со двора не выпускали вовсе. Когда мачехины приживалки доносили об очередной «провинности», она спокойным и мягким голосом указывала, как им следует поступить. И они наказывали… потом я уже перестала разглядывать со слезами и касаться пальчиками синяков на теле – они с него не сходили. Привыкла прятать короткую косичку за ворот рубахи – чтобы не таскали за нее, вырывая порой волосинки на затылке. Привычно засыпала голодной – и это тоже было частым наказанием. Мачеха полной мерой пользовалась той волей надо мной, которую дал ей брат. И вот сейчас она тоже здесь. Значит, оправдаться не получится, в чем бы ни обвинили. Она просто не даст этого сделать.
- В чем на сей раз обвиняет меня Старшая Хозяйка? – тихо спросила я, обратившись мимо нее к брату и не глядя в злые зеленые глаза.
Когда первое время я бегала жаловаться на нее, он требовал от матери ответ и она отвечала. И, забывая свой страх, я искренне дивилась ее способности смешивать в одну кучу чистую правду и гнусный вымысел. Она так хитро выворачивала себе на пользу все то, что происходило, так уверенно и обосновано оправдывала свою жестокость, что ей начинала верить даже я, поникая перед братом повинной головой. И он верил во все, что она старалась донести до него. Со временем я поняла, что жаловаться не имело смысла – на одну мою жалобу у нее находилось две, а то и три своих. Она была умнее и хитрее, а мой плач и крики, просьбы о защите стали такими частыми, что скоро брату это надоело и он перестал меня слушать – отсылал прочь. Молодому князю тогда было просто не до этого.