На чём?

На столе?

В тёмной комнате, освещённой одной лишь красной тусклой лампочкой.

И голова словно взорвалась от боли. Я схватилась за неё, снова закрыв глаза, промычала сама себе:

— Ох, только не откат…

Куда меня занесло? Это точно не женский туалет! Это… Святые ёшки-матрёшки! Это холодильник какой-то. Как в склепе, холодно! Снова правая реальность? Да вроде нет — меня не выворачивает от неприятия мира нежити… Значит, просто воздух вокруг охлаждён до температуры… навскидку градуса два. Или три. Во всяком случае, для смертной, как я, этого недостаточно.

Я открыла глаза, неловко сползла с цинкового стола и огляделась. Ноги дрожали — хуже, чем после погони за нечистью, руки были совсем деревянными — затекли. Я чуть было не промахнулась ладонью мимо стола, но, к счастью, не свалилась на пол. Принялась, стиснув зубы, понемногу разминаться и через несколько минут даже согрелась от активных упражнений. Вот! Говорят же, что спорт спасает жизнь. Доказательство налицо.

Теперь надо отсюда выбираться.

Я огляделась повнимательней. Небольшое помещение с двумя длинными столами, задёрнутая на всю ширину комнаты пластиковая шторка. Природное любопытство — штука сильная. Я не удержалась и заглянула. Зато сразу поняла, где я нахожусь.

В морге.

Прелестно же, не правда ли? Я так сюда стремилась! И попала. Но пока не знаю, при каких обстоятельствах. Это, собственно, на ближайшие несколько минут совершенно неважно, потому что передо мной лежали четыре тела, накрытые простынями.

То, что ближе ко мне, оказалось телом Иры Ивановой, моей несостоявшейся соседкой. Я откинула простыню полностью и тщательно осмотрела последнюю жертву убийцы. Даже сейчас я почувствовала ту самую морозность правой реальности. Никаких повреждений. Никаких травм или синяков. У Иры Ивановой просто высосали душу. Энергия души заставляет сердце биться, лёгкие качать воздух, а мозг думать. Всё это остановилось после того, как душа покинула тело.

Как будто смерть наоборот: не после остановки органов исчезает душа и та божественная искра, заставляющая гореть дух, а изощрённое убийство путём погашения искры…

Не время философствовать, Кнопка!

Стуча зубами от холода, я всё же осмотрела три остальных тела. Картина та же. Хотя… Вот эта точка под ногтем мизинца у девушки в дальнем углу — след от укола. Что ей вкололи в таком странном месте? Не в вену, не в мышцу — в палец у самой кромки красивого гелевого ногтя! Это «ж-ж-ж» неспроста.

Я достала из кармана смартфон и сфотографировала ранку. Теперь можно и выбираться из морга.

Вернув всё, что трогала, на место, я подскочила к входной двери и заколотила в неё кулаками:

— Эй! Есть тут кто-нибудь? Меня заперли! Помогите!

Тишина.

Могильная. Мать моя ведьма! Могильная тишина в морге — это депрессия гарантирована! Нет, так нельзя. Сдаваться и лапки кверху это вообще последнее дело! Я повернулась к двери спиной и принялась ритмично дубасить в неё каблуком кроссовка. По-моему, машинально даже на азбуку Морзе перешла: СОС — спасите наши души…

Да что ж такое… Я ж тут замёрзну!

Замок щёлкнул, дверь пнула меня под зад, и грозный голос спросил:

— А ну, хто тут балует?

— Я не балую! — возмутилась. — Меня заперли в этом морозильнике!

— Ёшкины кошки!

Дядька с серыми пятнами на лице — ведьмак — сплюнул через левое плечо и помахал на меня рукой:

— Ты это… ты чего это… ты ж померла!

— Как видите, я жива и здорова, — буркнула возмущённо, протянула ему руку: — Вот, тёплая! Почти! Замёрзла, как собака!

— Свят, свят…

Он смотрел недоверчиво, потом осторожно коснулся пальцем моего запястья. Протянул:

— Ишь… Бессмертная, что ли?