– Тебя правда сейчас коллок волнует? Помнишь "Паровозик из Ромашково" – был в детстве такой мультик про паровоз-буддиста. Вдохни сирень и расслабься.

– Там не было про сирень…

Алиса мотнула головой и рассмеялась. Ночная Москва снимала напряжение и пьянило как вино. "Сказала бы, что хорошее, но хорошего ещё не пробовала". Запрыгнула на бетонное ограждение, раскинула руки и пошла, чуть пошатываясь. Марк посмотрел взглядом "упадёшь – я плавать не умею и даже звать никого не буду" (хотя – конечно – обязательно будет), и Алиса спрыгнула на землю необетованную.

– До сих пор понять не могу, чего они Сёрф круглосуточным не сделают. Там же никто всерьёз не отдыхает – одни студенты, фрилансеры и студенты-фрилансеры. И почему метро закрывается на ночь? Время ещё такое странное выбрали. Я раньше думала, что оно всегда работает – Moscow Never Sleep, все дела. А потом искала, где ночевать.

Марк снова пожал плечами. Это, кажется, его любимый жест. Алису бесило. Добравшись до общежития, разошлись спать. Не успела смыть макияж, как друг написал снова.

– Привет, ты занята?

– Если ты тонешь или только что заказал самолёт на Мальдивы, то нет. А так у нас завтра коллоквиум, ты сам говорил.

– Что там про паровозик? Вдохни сирень, расслабься и приходи. Если есть что-нибудь алкогольное, захвати, пожалуйста. Я тону. В своей голове.

Закатила глаза. Сколько пафоса… "Ты свои дневники видела? Кто бы говорил" Внутренний голос – всегда поддержит. Как русский язык – «во дни сомнений, во дни тягостных раздумий…» Потрясла головой. И зачем эти строчки в пятом классе так вдалбливают? Не стихотворение, не проза. Ничего, по сути, и не сказал. Как будто хотел что-то написать, но времени не было. Накарябал пару строчек, надеясь, что потом вспомнит о чём, и забыл – у Алисы половина заметок в телефоне так и зависла.

Осмотрела мини-бар "на случай апокалипсиса" на подоконнике.

– Чай есть с ромашкой. Тебе подойдёт.

Отложила телефон, просунула голову в толстовку. Телефон просиял снова. Рукав. Второй.

– Чай и у меня есть. Не бери.

Лифт, охранник, "доброй-ночи-да-учусь", пропуск, коридор, лифт, третья комната направо.

– Ну выкладывай.

– Я песню написал.

"Оооо, а вот это уже интересно"

– Я Лере её посвятил.

"Да кто б сомневался. Вообще, хорошо, что его потянуло куда-то кроме бутылки".

– Сыграешь?

Играл Марк превосходно. Алиса в музыке не разбиралась, но в Марке не сомневалась.

– Круто. Я понятия не имею, как правильно описывать музыку, но это – круто.

– Спасибо. От тебя это сойдёт за развёрнутую рецензию. Как думаешь, Лере понравится?

Алисе показалось, что кому угодно понравится. Хотя, может, ей просто не с чем было особо сравнить. Марк так хорошо вписывался в образ музыканта, что иногда казалось, будто он сошёл со страниц "Чёрного человека". Возможно, поэтому от него веет богемой и непроходимой депрессией. Во всём этом идеальном соответствии была лишь одна неувязка.

– Слушай, почему ты до сих пор не в филармонии?

– Буду считать, что это комплимент.

– В первую очередь, вообще-то, вопрос. Как тебя к нам занесло? И, главное, зачем?

– Не знаю. Все побежали, и я побежал. Высокие баллы, олимпиады, индивидуальные достижения – в школе всё как-то легко давалось. Я проходил без отбора даже. Все вокруг говорили, что престижный ВУЗ, лучший факультет. Ну я и пошёл.

– А сам ты чего хочешь?

– Виски. Можно с колой.

Алиса молча подвинула к нему кружку чая. Помолчали.

– Я сочиню ей целый альбом. Запишу на студии, найду лейбл. Его заметят, а я напишу… Нет, лучше скажу в каком-нибудь прямом эфире… Скажу, что посвящаю его Лере. Она всё поймёт и простит меня.