– Все. Вон! – яростно приказал он, разминая кулаки. Новички быстро скрылись за проходом, который некогда сторожила дверь. Он направился ко мне. Я попытался встать, но не смог. Через миг его нога сдавливала мне шею. Никогда не видел столь мерзкого взгляда и отвратительного осуждения в его… двоящихся глазах.

– Я тебя зачем сюда взял?

– Ты сказал… Вы сказали делать всё, что нам вздумается! – Его нога сильно сдавила шею. Я обхватил ступню руками.

– Я. Тебя. Зачем. Сюда. Взял?

– Готовиться… Кхх… Блблбл… Битве.

– Так. А почему этого не происходит? – Ты думаешь, что особенный? Что ты лучше остальных? Я тебя сюда взял, чтобы ты сражался! Так почему ты не сражаешься? – Он ослабил давление, понимая, что больше я не выдержу.

Я закашлялся и пытался собрать слова в более-менее конструктивную последовательность, одновременно пытаясь вывернуться. Совсем рядом со мной лежала моя сумка. Естественная мысль мигом пронеслась в голове. Я потянулся к ней.

– Мастер! Вы же сами установили свободу воли! Ваш первый урок был!.. Кха…! Вы не говорили сражаться!

– Отставить! – Он убрал ногу с горла и ударил меня под дых так сильно, что мои рёбра хрустнули, и я снова впечатался в книжную полку, больно ударившись головой. – Почему все здесь уделяют тренировкам хотя бы мало-мальское внимание!? А ты нет! А!?

Он взял меня за волосы, которые я успел отрастить за время пребывания здесь, и протащил на выход, остановившись лишь тогда, когда оказался за пределами библиотеки.

Марш тренироваться! Чтоб я тебя здесь больше не видел, пока не усвоишь базовую программу! – заорал он. В это время на нас смотрели преторианцы с амбулакрума, заканчивающие отрабатывать свои построения, и случайные прохожие, бредущие по своим делам. Вытащив гладиус из ножен и прошепча какие-то слова, он установил на проходе в библиотеку барьер красного цвета. Я отвернулся, попытавшись зарыться в твёрдый песок. Лишь бы не ослепило. Лишь бы не ослепило.

Сидя в комнате, я читал уже третий свиток восстановления. Это была седьмая попытка, ибо текст нужно читать выразительно и чётко, а кровь, стекающая из рта, всячески этому препятствовала. Ни о чём в мире я сильнее не жалел, чем о потере ножа с белой рукоятью. Сумка осталась внутри, за барьером. Я смутно догадывался, что и для чего происходит, но физическое насилие сломило меня больше, чем я предполагал. Я перехватил свиток и начал читать его в восьмой раз.

На следующее утро я направился к Арене, выбрав первый попавшийся песчаный меч, и начал лупить по воздуху. Нужно было придумать план. Если я не справлюсь, то боюсь, мои дни сочтены. Если я сейчас сдамся, если я сейчас не справлюсь, то окажусь на том складе. Крейг предупреждал… Боль в рёбрах говорила о том, что ставки сильно выросли. Но страх был сильнее, чем боль. Думай. Думай. Думай.

– И это всё? Я вообще не понимаю, зачем ты здесь нужен. Твоей пользы здесь ноль – развёл руками Командир с трибуны и кинул в меня песчаным камнем. Попал в живот.

Я сделал глубокий вздох и встал в боевую стойку, бросая Командиру вызов. Держаться. Держаться…Терпеть!

– Васкес! Васкес, слышишь меня! Этот дурачок считает себя особенным! Он смеет бросать мне вызов! – Командир кинул ещё один камень, но в этот я увернулся. – Так преподай ему особенный урок!

– Так точно, – отозвалась рыжая борода, выходя из колонны. В руке у него блеснул тяжёлый боевой молот. Я перехватил оружие поудобнее и, не раздумывая, рванул в его сторону.

Я едва успел увернуться от его размашистого удара, но даже не промедлил выпрямиться, как сапог врезался мне в лицо. Удар был молниеносным и беспощадным. Что-то хрустнуло. Я рухнул на землю, неуклюже распластавшись. В ушах звенело. Во рту стоял привкус пыли и крови.