Прошло два года, а я все еще не наслаждаюсь своей жизнью. Мы с Тони не говорим ни о чем, кроме Тоби, и если я пытаюсь заговорить о чем-то другом, то через минуту все возвращается к нему. Я знаю, что поступаю эгоистично, но это не мешает мне чувствовать себя на коротком сроке. Если честно, я не представляю, как буду жить с Тони и Тоби еще долго.

Я попросила Марка рассказать мне о своем детстве. Все, что он смог сказать, – это то, что ему не очень интересно обсуждать это со мной, поскольку это было совершенно нормально. Как психотерапевт, я восприняла "неинтересность" как признак того, что он хочет отстраниться от этого. Я подозревала, что роль родителя вызывает в нем чувства, от которых он хочет убежать.

Я спросил Марка, что значит "нормальный". Он рассказал, что его отец ушел, когда ему было три года, и по мере того, как он рос, визиты отца становились все реже и реже. Марк прав: это нормальное детство. Однако это не значит, что исчезновение отца не имело для него значения.

Я спросил Марка, что он чувствовал, когда отец покинул его, но он не смог вспомнить. Я предположила, что, возможно, это было слишком больно, чтобы вспоминать. И, возможно, ему было легче быть похожим на своего отца и оставить Тони и Тоби, потому что тогда ему не нужно было открывать свой собственный ящик с тяжелыми эмоциями. Я сказала ему, что считаю важным, чтобы он действительно открыл ее, потому что в противном случае он не будет чувствителен к потребностям собственного сына и передаст Тоби то, что было передано ему. Судя по его реакции, я не была уверена, что он услышал то, что я сказала.

Я увидела Марка только через полгода, на другом семинаре. Он рассказал мне, что чувствовал себя подавленным и, вместо того чтобы просто отмахнуться от этого, решил начать терапию. К своему удивлению, он рассказал мне, что в комнате психотерапевта он плакал и кричал о том, что его бросил собственный отец.

Терапия помогла мне переместить чувства туда, где они должны быть, – на место покинутого отца, а не думать, что я просто не создана для таких отношений или для того, чтобы быть родителем.

Я не говорю, что мне до сих пор не скучно, и даже иногда я обижаюсь, но я знаю, что эта обида осталась в прошлом. Я знаю, что дело не в Тоби.

Я понимаю, в чем смысл всего того внимания, которое я уделяю Тоби сейчас: это для того, чтобы он чувствовал себя хорошо не только сейчас, но и в будущем. Мы с Тони наполняем его любовью, и, надеюсь, это будет означать, что ему есть что дарить, когда он подрастет, и он будет чувствовать себя ценным. У меня нет отношений с собственным отцом. Я знаю, что Тоби получает от меня то, чего я не получал от собственного отца, что мы закладываем фундамент прекрасных отношений.

Понимание смысла того, что я делаю, превратило большую часть моего недовольства в надежду и благодарность. Теперь я снова чувствую себя ближе к Тони. Теперь я больше интересуюсь Тоби и присутствую при его появлении, это освободило Тони возможность думать о других вещах, кроме него.

Марк исправил разрыв с Тоби – свое желание покинуть его, – заглянув в собственное прошлое, чтобы понять, что происходит в настоящем. Затем он смог изменить свое отношение к тому, чтобы быть с сыном. Казалось, он не мог открыть свою любовь, пока не открыл свое горе.

Восстановление прошлого

Некоторое время назад одна будущая мама спросила меня, что я могу посоветовать новоиспеченным родителям. Я сказала ей, что в каком бы возрасте ни был ваш ребенок, он может напоминать вам на телесном уровне о тех эмоциях, которые вы испытывали, когда находились на аналогичном этапе. Она посмотрела на меня с некоторым недоумением.