Старый дурак, ослеплённый тщеславием, проболтался слишком поздно!

Заметив азартный блеск в ясных глазах Юй Цзымина, смотритель попятился и, взмахнув широким рукавом, поспешно растворился в прогретом на солнце воздухе.

В императорской библиотеке стало по-прежнему тихо и одиноко, но больше это не утомляло и не пугало. Где-то впереди забрезжил пока нечёткий, но уже приметный луч надежды.

Однажды он восстановит справедливость.

Юй Цзымин провёл взглядом летящие вслед за сквозняком золотистые искры чужого духа.

— Не зря тебя зовут старым чудаком, Чан Сянь! Болтлив, словно торговка на рынке в мире смертных…

***

Время потеряло свою власть. Так происходило всякий раз, когда он погружался в медитацию. Хун Сянъюнь не знал, сколько прошло дней или часов — разум висел в пустоте, не имеющей цвета и каких-либо ориентиров. Его духовный взор проходил сквозь пространство, а сердце чувствовало пульс самой вселенной, преодолевая все ограничения физического тела.

Но, что-то было не так. Внутренняя ци сталкивалась с преградой, невидимой и непреодолимой — так полноводная Жёлтая река в мире смертных ограничивается плотинами. Раз за разом он собирал всю волю, чтобы проломить препятствие на своём пути. И… терпел поражение.

Тело Хун Сянъюня сотрясала мелкая дрожь. Он был словно больной лихорадкой, который чувствует себя в разгар недуга беспомощным и бесполезным, не могущим изменить ни единой черты в иероглифах собственной судьбы.

Он кусал губы до крови, пытаясь собраться. И старался понять — что же на самом деле останавливает его тренированную волю? Куда уходят духовные силы, немалые даже для высшего небожителя?

Если есть незримая глазом плотина, значит, на месте исток всей внутренней энергии — даньтянь. Его духовное ядро цело и совершенно по всем свойствам. Оно не может терять ци, а он проигрывать! Это противоречит естественному ходу вещей в Трёх мирах.

Однако плотина была на месте... Хун Сянъюнь бился с ней, словно ослабевший дракон на мелководье, не способный победить обыкновенного тигра.

Неужели простая рана, доставшаяся на память о слишком резвом девятихвостом лисе, способна изменить или ослабить течение ци? Нет… невозможно!

Препятствие раздражало, нарушая не только свободное распределение энергии, но и приводя в смятение ум. Это на самом деле возмущение ци, грозящее потерей контроля над духовными силами? Он не может поддаваться слабостям!

Собрав доступную ци в области нижнего даньтяня, Хун Сянъюнь бросил её к условной плотине. Внутренние меридианы, казалось, взбухли от неимоверного напряжения. Он слышал пульс, бьющийся с двух сторон на шее, чуть ниже ушных раковин. Ощущал катящийся по лбу и спине ледяной пот. Если тот будет с примесью крови — это неудивительно. На борьбу брошено всё до последнего цяня.

[цянь — около 5 грамм]

Бог войны не должен проиграть! Невидимая плотина постепенно уступала его несгибаемой воле — трещала и растягивалась, пока сквозь первую крошечную щель не пробилась внутренняя ци.

Хун Сянъюнь с утробным стоном завалился набок, пытаясь отдышаться — в голову впились отточенные шипы острой боли, выворачивающие сознание наизнанку, корёжащие духовные меридианы по всему телу и переполняющие три даньтяня одновременно.

Это не могло быть демоническим ядом, отравившим плоть! Сознание постепенно гасло, пока его не подхватила чужая аура — осторожная и мягкая, она обволакивала разум и отогревала озябшее тело.

В голове постепенно прояснялось, а следом приходили образы. Один за другим они пробегали перед мысленным взором, чтобы аккуратно лечь на полку где-то внутри — так пронумерованные свитки занимают свои места в библиотеке, привнося гармонию в дом учёного.