Клятвы Теней Джульетта Янг

Альберт Норт сидел за дубовым столом, подперев рукой голову, с поседевшими волосами и медленно листал документы. Все, как всегда. Имена. Одни имена. Сколько еще жизней он должен отнять, чтобы искоренить всю ту тьму, что нависла над миром? Сколькими судьбами он будет еще жертвовать во «благо» высшей цели?

Он силой сжал карандаш, которым зачеркивал тех, кто уже пал от его рук и тот издав тихий хруст, разломился на двое. На его лице засели глубокие морщины, а некогда светящиеся энтузиазмом золотые глаза потухли, оставив лишь тень былого величия. В душе у него бурлила ненависть и злость, подпитываемая горечью предательства, но его осунувшееся лицо не выражало ни одной эмоции. Они лишь мешали. Сеяли смуту в душе, разрывали сердце, делали его мягким и слабым. А как он знал слабость – верный путь к проигрышу. А поэтому, сегодня он в последний раз пожертвует всем, чтобы прекратить череду страха и боли. Только бы у него хватило сил.

– Все готово, Мун Норт, – голос помощника вырвал старика из раздумий. Коренастый мужчина в длинной алой рясе показался из-за двери и кротко кивнул, из-за чего его огромные очки съехали на кончик носа. – Все ждут вас в главном зале.

Пора.

Альберт силой втянул спертый воздух, напитанный старыми пыльными запахами книг и свитками и встал. Его такая же алая ряса, отличающаяся лишь россыпью золотых нитей, расшитых по низу, качнулась в такт шагов, создавая ощущение пролитой на черный мрамор крови. Именно ее он снова собирался пустить.

Темные коридоры храма были холодны как никогда. Звуки тяжелых шагов отдавались по стенам гулкими ударами, проникающими вглубь души. Поворот за поворотом они углублялись все дальше, вниз к самому сердцу храма, служившему опорой и пристанищем для всех заблудших душ.

Все во благо мира.

Он повторял эти слова как мантру, стараясь поверить в искаженную им правду.

Впереди показались большие деревянные двери, украшенные нефритовым камнем в виде головы совы в середине. Двое мужчин, охранявших двери поклонились приближающимся Альберту и его помощнику и отворили их, пропуская в огромный круглый зал.

Все советники, бурно обсуждающие предстоящее “очищение” от грехов, мгновенно замолчали, обратив все свои взгляды на вошедших. Зал, выполненный из белого камня, с золотыми узорами напоминал гробницу. Вдоль стен тянулись высокие постаменты с подсвечниками и зажженными в них уже свечами. В центре стоял широкий алтарь, накрытый алой атласной тканью. С боку от него стоял низкий стол из белого дуба, на котором в особом порядке стоял высокий хрустальный кубок и ритуальный нож лезвие которого было выполнено из чистого серебра. На алтаре лежала молодая девушка. Ее длинные каштановые волосы россыпью спускались по алтарю вниз, руки и ноги прикованы железными цепями. Небесно-голубое платье свисало с исхудавшего бледного тела.

Альберт медленно прошел к алтарю, беря в одну руку нож, в другую кубок. Девушка, казалось, не замечала его. Покрасневшие от долго пролитых слез теперь были сухими и пустыми.

Он слышал, как громко бьется ее сердце, как с ее губ слетают слова единственной молитвы, что она согласилась выучить тогда, еще в далеком прошлом. Кто же знал, что ей придется вот так завершить свой земной путь. Тогда она бы пошла по пути света? Служила ли своему богу? Может тогда она бы не свернула с дороги, не ответила на зов и не носила бы в себе дитя тьмы, способное уничтожить весь мир.

Альберт тяжело вздохнул. Он не знал на эти вопросы ответов. И теперь никогда не узнает. Он быстро оглядел бедняжку и не мог понять, что же изменилось. Что-то стало другим. Мужчина нахмурился и еще раз пробежался по ее телу обеспокоенным взглядом. С каждой секундой тревога нарастала в душе, выкрикивая предупреждения. Лицо быстро меняло цвет с серого на бледный, а ладони стали липкими и скользкими, когда его взгляд зацепился за ее плоский живот.

В глазах потемнело, а в ушах зашумело, словно его огрели по голове. Ледяной ужас сковал его тело, не давая пошевелиться. Вокруг зашептались.

– Где ребенок? – Он вздрогнул от своего незнакомого хриплого голоса. Девушка подняла на него глаза и легкая улыбка тронула ее бледные потрескавшиеся губы. – Что ты наделала!

– У нее прекрасные золотые глаза, совсем как у тебя. – Она шептала. Каждое слово давалось с таким трудом, лоб покрылся испариной, но лицо выражало умиротворение. – Она там, где вы не сможете ее достать. Она с ним. Он позаботиться о ней.

– Глупая девка! Что ты натворила? Ты дала жизнь тьме.

– Нет. Я дала жизнь своей дочери.

Лицо Альберто исказилось. Она и не представляла какую ошибку совершила и что теперь будет, но он знал. Тьма пустила свои корни и теперь медленно разрасталась по всей земле, отравляя ее. Блеснуло лезвие.

– Да простят тебя предки наши. Грехом отпускаю, спи спокойно, дочь моя.

– Чёртова келпи, – я процедила сквозь зубы, когда с болью оторвала ткань новой блузы от кровоточащей раны на предплечье. – Чтоб её рыбы загрызли!

Рукав с треском порвался и полетел под старую немытую раковину, а я с грустью наблюдала, как мои честно заработанные деньги и пытки в двухчасовой очереди медленно опускались на заплёванный кафель. Я бросила в раковину окровавленный ватный диск и судорожно выдохнула, когда боль от настойки перестала пульсировать. Я никак не хотела обращаться к магии. Только не к ней, когда она могла выйти из под контроля. Но раны полученные от келпи, так просто не заживут. Особенно на теле полукровки.

Крепко зажмурившись, я приспустила заслон, удерживающий поток силы. Нить струящаяся от разума к сердцу, натянулась и я сосредоточилась сильнее. Тело начало трясти, пока не почувствовала легкую волну прохладной тьмы, наполняющую вены. Рана стала затягиваться, принося долгожданное облегчение.

Но шрам все же останется.

Короткий выдох разочарования слетел с губ, и я устало оперлась о бортики раковины. Та, под напором издала протяжный стон и, грозясь рухнуть мне на ноги, покачнулась. Я взвизгнула и отпрянула от неё на добрые три шага, и стукнулась спиной о холодную стену. Злость и обида захлестнули разум, и почти сбила с ног. Рана пульсировала, но боль уже отступала, и я могла наконец глубоко вдохнуть. Мне хотелось кричать и бить кулаками, лишь бы выплеснуть всё накопившееся напряжение за последний месяц.

Три смерти на территории людей, три бескровных тела, и ни одной зацепки. А последняя надежда, на которую я уповала, с треском разбилась о треклятые острые зубы маленького монстра, когда я всего лишь спросила о случившемся. И какой демон её укусил? В голове продолжали мелькать обрывки воспоминаний, а рана ныть.

Я же всё просчитала! Всё разузнала, даже смогла найти этот чёртов проход в их логово, чтобы что? Просто оказаться покусанной? Да ещё и с испорченной рубашкой, которую так любила. Чёртова келпи!

Озлобленный рёв вырвался из груди, подобно зверю, и я ударила по стене кулаком. Отдача пришла сразу. Костяшки заныли, а вибрация прошлась по всей руке и болью взорвалась в предплечье.

Растирая ладонь, я прошла к месту, служившему подобием напольной ванны, и включила холодную воду. Из душа потекла грязная ржавая вода. Подавив рвотный позыв от противного запаха, я стянула с себя остатки одежды, и тело мгновенно покрылось мурашками. Ступив на ледяной пол, я подставилась под режущие струи воды и тут же расслабилась, позволив воде унести переживания и тревоги.

Вымывшись, насколько здесь позволяла вода, я завернулась в полотенце, любезно предоставившее мне горничной, и вышла из душа, оставляя на плитке мокрые следы. Вторая комната встретила меня полумраком и перегаром, доносившимся из соседнего номера. Я уже множество раз пожалела, что согласилась на предложение Кая снять номер в этом богом забытом месте, где по его мнению, меньше всего людей. Мысленно представляла роскошный номер с выходом на море, чистый воздух и нормального цвета воду, в широкой белоснежной ванне, где можно было понежиться после трудной работы. Но вот перед глазами был затхлый номер старого мотеля на окраине пересечения дорог. Маленький пластиковый столик, с таким же стулом, грязные окна, которые, по всей видимости, не открывали уже очень давно, старая кровать, накрытая тканевым серым покрывалом и одним-единственным комодом. Как ещё существовал этот мотель, для меня осталось загадкой, как и то, что он построен на месте, где пересекались два мира, один из которых явно не желал быть увиденным.

Откинув нависшие на лицо мокрые пряди каштановых волос, я прошлёпала к столу. На разбросаны бумаги, карты и фотографии всех тех жертв, которые мы смогли найти, падали капли воды с мокрых волос. Я достала из-под завала тонкий листок, на нем от руки нарисованы линии, соединяющиеся в улицы и тайные проходы. Я разложила его поверх остальных, где красными точками отмечены места, где нашли тела погибших людей. Между ними нет никакой связи, их просто убивали. Взяв рядом валяющийся красный маркер, я нанесла на импровизированную самодельную карту новую точку и отступила, разглядывая получившуюся картину. Но ничего так и не смогла увидеть. Я со злостью швырнула листок обратно, и он подобно белой снежинке закружился и упал на пол. Скрипнув зубами, я крепко сжала кулаки и ногти тут же впились в кожу.