– Да, звонил. Ничего путного тоже не выяснил. Ему это не нравится. Очень. – Кай опустил взгляд на свой стакан с недопитой газировкой, и хриплый выдох сорвался с его губ. – Он боится за тебя. Все эти смерти связаны с миром фейри. Совет, как ты знаешь не одобряет его политики насчёт союза между расами. Он боится, что…

– Совет потребует отстранить меня от работы или ещё хуже сослать обратно в волшебный мир? – я закончила за него самую гнетущую за последний месяц мысль. Да что там, я сама об этом стала часто думать. И чем больше эти домыслы врезались в сознание, тем дурнее становилось. Он поднял на меня медовые глаза, и я готова поспорить, что увидела в них столько боли и страдания, что сердце невольно сжалось в тугой комок. Нам не следовало становиться напарниками. – Всё хорошо, не переживай, мы что-нибудь придумаем.

Сколько раз уже за это время я произнесла слово «хорошо»? Десять? Сто? Ничего не было хорошо. Никто из моей старой жизни никогда не имел ни малейшего интереса ко мне. Всё, чем я была для них – огромной занозой в их мягких задних точках. Во мне текли две смешанные крови от двух могущественных богов. И что-то подсказывало: ни ведьм, которых не видели уже больше двенадцати лет, ни Совет химер, ни фейри это не устраивало.

Лицо Кая смягчилось, и он одарил меня своей фирменной лучезарной улыбкой, от которого по всему телу растекалось тепло. В такие моменты, когда я сильно уходила в самокопание, он умело вытаскивал меня со дна лишь одной улыбкой.

– Чего? – не выдержав его пристального светящегося взгляда, я натянуто улыбнулась и скорчила ему рожицу. Кай хрипло рассмеялся и покачал головой.

– Так, просто вспомнил, как ты также сидела в своей комнате и рассказывала, какой выдался тяжелый день своему Пуффи и как один из мальчуганов тебя поцеловал.

Это уже было слишком лично! Я тогда почти задушила Кая не вмешайся Эббот. Зрелище было эпичное и…

– Эта игрушка была мамина, и он нравился мне, а ты нагло воспользовался моим положением и решил, что тебе тоже можно…

– Можно, что? – он приблизился ко мне совсем близко, и я забыла, как дышать. Затем он быстро коснулся губами щеки и довольно быстро отпрянул. – Сделать так?

– Дурак!

Маленькая подушка, полетела точно в цель, отчего комнату наполнил громкий смех. Настроение поднялось и у меня, за что я безмерно благодарила Кая.

Когда мы познакомились, он был таким робким, что мне пришлось подходить первой и заводить с ним разговор. Но с каждым годом он становился всё храбрее, пока мы не стали настоящими друзьями.

– Я в порядке, – в сотый раз повторила.

Кай продолжал внимательно всматриваться в моё лицо, словно чувствовал, что я вру. Он знал меня слишком хорошо, чтобы понимать, когда я пытаюсь казаться сильной, а когда мне действительно нужна поддержка. Я попыталась улыбнуться, но это вышло слишком жалко. Лицо друга полыхнуло алым, и я уже приготовилась к длинной тираде о том, насколько я беспечна и что всё это могло стоить мне жизни, и что я вообще никогда не думаю о себе и других, но этого не случилось.

Вместо длинных речей он схватил меня за руку и притянул к себе, отчего моё сердце подпрыгнуло в груди. Его дыхание обожгло мне ухо.

– За дверью кто-то прячется, не делай резких…

Но я уже не слышала его. Направившись к двери, я прикинула, за сколько времени доберусь до торчащего из прохода кинжала и смогу застать незваного гостя врасплох.

Кай крепче схватил меня за руку и снова дёрнул на себя, так, что я повалилась на него. Кровать под нами протяжно скрипнула. Он приставил указательный палец к губам и одними губами попросил молчать.