– Деньги не даю. Деньги портят.

– Не жмись, Райтик. Я чистый. Не пью. По вене не гоняю…

Тут Стасик замялся:

– И работа есть, – дополнил он.

– Деньги портят, – повторился Райт.

– Чужие – нет…

Стасик какое-то время бесцельно истаптывал газоны, переходил дороги на красный, размышлял…

Сначала его взгляд упал на памятник Пушкину в центре живописного бульвара. Кто-то из друзей красиво врал, что скульптор был поклонником Хендрикса. И никакого отношения этот бюст к русской литературе не имеет. Почему-то Стасику нравилось распространять этот бред.

Затем Стасик пересек площадь Ленина. Показал изваянию средний палец, не стесняясь скопления людей.

Подошел к дому Линевича. Лучший друг жил в квартире некогда обеспеченных родителей. Сплюнул в подъезде на побеленную стену. Вероятно, вспомнил высказывание Бальзака о том, что каждое большое состояние таит преступление. И плевком проявилась бессильная неприязнь…

На стук в дверь никто не ответил.

Кажется, я не уточнил, что к этому моменту существовала мобильная связь. Но телефон Глеба был отключен. Линевич исчез. Испарился, как лужа. Или необъятное море сдалось жадному солнечному свету…

Беломор искал друга семь дней. Семь дней он проходил мимо Пушкина, дерева с дуплом и Ленина. Звонил в дверь. Затем стучал с каждым днем все громче. Выходя из подъезда, начинал обзванивать знакомых проституток, музыкантов, бандитов, рыночных торгашей…

Глеба нигде не было. На пятый и шестой дни Стасик дверь чуть ли не взламывал. Кульминацией стала ровно неделя. Открыла заплаканная старушка. Беломор опоздал. Глеб умер на руках у собственной матери.

– Мы все умрем в наушниках, слушая друг друга, – прошептал Стасик над бездыханным телом.

За пышными проводами Линевича наступила прострация. Словно оборвалась последняя нить, хранившая от падения в пустоту. И разве что накопленные за жизнь песни служили надломленными крыльями.

С похорон прошло несколько затуманенных дней. Стасика разбудил звонок в дверь. На лестничной клетке стояла электрогитара. Тот самый «телек». Приключения инструмента навечно скрыты за плотной завесой тайны.

Стасик воображал множество версий событий. И пришел к выводу, что не совестливый рыночный кореш Глеба вернул гитару, а сам Господь Бог…

Тут следует дополнить, что я всегда восхищался способностью Стасика хранить внутри себя железобетонный стержень веры, способность принять и творчески выразить испытания, перебороть обстоятельства и превратить тоску в рок-н-ролл.

Но кто знал тогда, в далеком 2012-м, что настоящая беда еще впереди… Через два года не будет в Донецке гастролей мировых звезд эстрады… Не будет международных футбольных матчей… Не будет выставок современного искусства…

Стасик уехал на заработки в Крым. Работал в ресторанах, окружив себя юными выпускниками музыкального училища. Только фоновый ресторанный джаз не способен перекричать новости о первых обстрелах Донбасса.

Стасик Беломор и раньше что-то слышал о протестах в Киеве. Удивился митингам в Донецке. Референдум о переходе Крыма в состав России вызвал замешательство. История с сожжением протестующих в Одессе повергла в ужас.

Происходящее теперь – сон?..

За всеми этими событиями Стасик наблюдал с позиции растительного мира. А цветы на дождь повлиять не могут.

Дожди в мирном Крыму означали только завершение курортного сезона. А значит – пора домой…

Паром двигался вдоль стройки моста через пролив, раздвигая мутные морские воды. Изредка солнце делилось остатками тепла. Ветер разносил по палубе соломенные шляпы и капитанские фуражки. Случайный попутчик предложил Стасику выпить: