Из ее города мы с гребанной белобрысой проблемой, за которую я тогда отвечал головой, свалили с шумом и фанфарами. 
Устроили типа покушение, чтоб запудрить мозги людям из Москвы. 
Может, она видела репортаж… Может, даже поплакала? 

В любом случае, я не обещал ей ничего. С самого начала не обещал. И потом – не собирался. 
И вот сегодня утром, стоя перед ней, разглядывая ее не менее жадно, чем она меня, я думал о том, что судьба все-таки – сука редкостная. 
Особенно, ко мне. 
Ну вот зачем она сейчас так со мной? Я же только-только… 

С Клубничкой надо было поговорить, и потому я и утащил ее под лестницу, где камеры не добивали. 
Ну и поговорил… Так поговорил, что при одном лишь  воспоминании в штанах тесно. 
И стыдно, если честно. 
Потому что не в том я уже возрасте, чтоб так сносило башню. 
Мне вообще всего только раз сносило. 
Как раз с ней. При прошлой нашей встрече. 

Вот как ароматом клубничным в голову шибануло, так и снесло ее к херам. Забыл про задание, про объект охраны – белобрысую стерву, вымотавшую все нервы за полтора года… Увлекся, угрелся. 
Свихнулся. 
Ну и поплатился потом, чего уж. Объект охраны, оставленная всего  на пару дней без внимания, моментально нашла себе защитника, да еще и не одного! И напоролась на снайпера. Хорошо, что все обошлось, и в итоге сложилось правильно. В нашу пользу сложилось. 
Но сам факт! 
И мой профессиональный проеб! 
А все почему? А потому что бес в ребро бьет не только к сорокету у мужиков. Бес в ребро бьет , когда на пути нормального, самодостаточного человека встречается вот такое клубничное безобразие. Клубничная беда. Сносит голову, заволакивает мозг кайфом. И невозможно вырваться, слишком сладко. Так, как никогда в жизни. 

Она никем не тронутая была, моя Клубничка. И сама пришла. Сама захотела. Не сказать, что я не сопротивлялся. Сопротивлялся до последнего. Но покажите мне того, кто мог бы отказать такой? 
Она пришла… Юбка короткая, ноги длиннющие, гладкие такие, волосы распущенные, волной. Запах, с ног сбивающий. И шепот, такой правильный, с такими словами, которые любому мужику будут сладкими… А, учитывая, что у меня на нее каменно стояло уже несколько дней… Может, святой бы и удержался. Но я не святой. 

Ну а потом… Мало что помню. Кайф невероятный, кожу нежную под пальцами, дрожь, шепот лихорадочный. Трусики розовые. Невинные такие. 
Ну что тут скажешь? Пиздец мне настал тогда. Полный и окончательный. 

И вот сегодня утром все эти картины в голове как появились, так и опять обосновались там прочно. Уже привычно задуривая голову. 
Под лестницей я с ней поговорить нормально не смог. Очень сильно хотел трахнуть потому что.  Настолько, что себя еле удержал. И видел, главное, что, стоит чуть-чуть нажать… И она согласится. И опять будет марево розовое, клубничное, сладкое до безумия… 

А затем одному клиническому идиоту придет пиздец. 
Очередной, мать его. 
И опять из-за нее. 
А этот идиот, между прочим, из прошлого-то еле выплыл. 

Потому что в тот раз, несмотря на то, что объект осталась жива и работа моя завершилась вполне удовлетворительно, начальство мое , генерал Савин, за потерю бдительности и мощный проеб с несанкционированным и вынужденным  привлечением гражданских лиц к секретной операции, жестко поимел меня в такие места, о которых я и не подозревал даже. 

И отправил приходить в себя в одну приятную, а , главное, дружественную южную страну, с пустынями, ядовитыми змеями, скорпионами и приятным во всех отношениях населением, воспринимающим любого белого, как глиняную копилку, набитую баксами. Надо только потрясти, как следует.