- Сосед – мужик, физик, с механикой и механизмами на «ты», - рычит Антон, - руки у него явно не из жопы. Если тебе жаловался, то, скорее всего, для поддержания разговора. И для иных… целей. 

Меня не удивляет, что он знает все о моем соседе. В конце концов, проверка командированных, приезжих, временных и постоянных сотрудников центра реально входит в его обязанности… 

- У меня нет никаких жалоб. Приятно, что Центр заботится о своих временных сотрудниках, - чеканю я, непроизвольно задрав подбородок. 

- Слушай, Клубничка, - Антон настолько неожиданно делает шаг ко мне и кладет руки на плечи, что я не успеваю отшатнуться. А теперь уже и не могу. Тяжелые, словно каменные,  ладони прочно лежат на плечах, придавливают к полу. От них идет жар. Распространяется по коже, растекается по венам. Я слышу, как сильно стучит сердце, ощущаю, как пересыхают губы от этого жара. Антон, похоже, тоже все это чувствует, потому что неосознанно сжимает меня сильнее, уже причиняя легкую боль. – Может, хватит? А? Ну чего ты такая колючая? Мы же не чужие друг другу… 

Да ты даже не представляешь, насколько! 

Я стою, смотрю на него, не делая попыток вырваться. У Антона, как у настоящего хищника, реакция на побег однозначная. Еще сильнее сожмет, а то и подтащит ближе к себе, окуная в свой жар, в свой огонь с головой. 

Тут-то мне конец и придет. Одно дело – на расстоянии колоть его усмешками и ехидными замечаниями, хамить и холодно смотреть, и совсем другое – когда он вот так, неосознанно подключает телесное. Тот уровень, на котором мы друг друга, кажется, до сих пор идеально чувствуем… 

Я сдамся, позволю ему опять окунуть меня в тот сладкий, дурманный омут… Забудусь на время. 
На время практики. 

А потом я уеду обратно. Он останется здесь, скорее всего, для того, чтоб основательно потоптаться на останках кого-то из руководящего состава… А затем пойдет дальше. Опять по приказу, на следующий объект. 

В этот раз мы, скорее всего, обойдемся без « это не ты такая, это я такой». 
Но я не обойдусь без расколотого сердца, как бы высокопарно это не звучало. 
Потому что, как выяснилось за эти годы, не получается у меня без сердца ложиться в постель. Не умею. Он почему-то не научил…
А сердце… До сих пор к нему тянется. 
Вот так, по-дурацки все. 

- Уберите… руки… Мне больно. 

Я нахожу в себе силы перестать получать удовольствие от тяжести его горячих  ладоней и повожу плечами, в попытке высвободиться. 

- Клубничка… - Он, наоборот, тянет к себе, опять шумно втягивает воздух у моего виска, - пиздец, как пахнешь… Мне твой запах во сне постоянно… Все эти годы…

Каждое его слово – ударом в сердце. И дрожь в коленях. Черт… Не смогу ведь. Реально не смогу! 

- Отпусти… - уже шепчу я, потому что голосовые связки тоже против меня выступают и подводят в самый важный момент, - у меня муж… 

- Да нет у тебя никакого мужа, - спокойно говорит он, и это спокойствие на диссонансе с прежним ласковым воркованием придает мне силы. 

- Изучали анкету? – едко спрашиваю, бесстрашно глядя в темные глаза, - наводили справки? 

И уже жестко веду плечами, высвобождаясь и тут же отходя на пару метров в сторону. 
Уф! И дышать сразу легче! Заворожил, инкуб проклятый! 

- Изучал, - спокойно соглашается он, - по долгу службы. 

Антон отслеживает мои передвижения по комнате, и взгляд его злой и темный. Не понравилось упоминание про мужа. 

- Муж есть, - упрямо сжимаю губы, - гражданский. Мы не расписаны. 

- Нигде об этом сведений нет. В твоих соцсетях нет упоминаний, на отдых ты ездила в прошлом году с дочкой и семьей подруги. Живешь вдвоем с дочкой. Соседи никакого мужа не видели и не знают. По опросу твоих однокурсников тоже становится понятно, что гражданского мужа нет. И парня нет.